Президент — председатель правления ВТБ, один из наиболее влиятельных и авторитетных банкиров не только в России, но и в мире Андрей Костин в свое время долго работал в системе МИДа. Однако затем решил изменить жизнь и выбрал другой, сложный путь — пошел в банковский бизнес. И добился успеха. В подборке «Новости Банков» — интересные и не широко известные факты из его биографии, принципы и правила жизни, отношение к работе и профессии.
1. Честно «отъездил на скрипку» семь лет, любил в компании попеть под гитару.
В детстве поступил в музыкальную и английскую школы одновременно. «В музыкальную школу надо было ехать час на троллейбусе, а в английскую — еще полчаса в другую сторону. Бутерброды мама мне какие-то готовила, я на бегу их ел. Позанимался так годик, и родители поняли, что сын скоро дойдет до ручки. Они предложили самому выбрать — язык или музыка. Я рассудил, что английский еще выучу, а вот к скрипке в будущем вернусь едва ли. Решение было нерациональное. Но я честно отъездил на скрипку. И ни о чем не жалею, любой опыт полезен. Очень люблю оперу… Когда-то любил в своей компании попеть под гитару, но уже сто лет не баловался».
2. Первым собственным автомобилем была советская «копейка», первым трудовым рублем — австралийский доллар.
«Я после окончания Московского университета попал на работу в советское генконсульство в Сиднее. Зарплату получал очень низкую по любым меркам — около 300 австралийских долларов в месяц. Питаться на них можно было, а вот одежду покупать, например, уже с трудом. Тем не менее жизнь загрансотрудников четко делилась на этапы: период накопления за границей и период расходов в России после возвращения. Поэтому все занимались коммерцией — и „посольские”, и „консульские”. В безналоговом Сингапуре мы покупали технику, а затем сдавали в комиссионные магазины в России. Разница была колоссальной. Двухкассетный магнитофон приобретали долларов за триста, а в Москве его цена составляла три с половиной тысячи рублей. Полмашины!»
3. Никогда не хотел работать в бюрократических структурах.
«В 1991 году вернулся из Лондона в МИД и увидел, как сотрудники начинают с утра пить пиво и часами играть в компьютерные игры. Период был очень тяжелый. Союз распался, оказались потеряны четкие ориентиры внешней политики, новые еще не сформировались. На какое-то время исчезла востребованность. Я потому и ушел: в шесть часов вечера мужчине в возрасте тридцати пяти лет возвращаться домой зазорно. Ни перспективы, ни интереса к работе. Плюс была безумно низкая заработная плата, которая в начале девяностых годов составляла одиннадцать долларов в месяц… Но я не хотел переходить из одной бюрократической системы в другую».
4. Считает, что кризис 1998 года многому научил банкиров и бизнесменов.
«Кризис 1998-го сначала воспринимался так, будто жизнь закончилась. Когда все началось в августе, я был в отпуске, смотрел китов в Канаде. Вижу сводки — все хуже, вернулся — совсем плохо. Пошли совещания у Кириенко: как будем дефолт делать? Помню, „Менатеп” собирал бизнесменов думать, как дальше жить. Приезжал Валентин Юмашев — тогда глава администрации президента. Я еще шутил, что менатеповцы открыли столовую для безработных олигархов. Народ на нервной почве ел много. Да и кормили там, кстати, весьма неплохо. Но нет худа без добра. Кризис 1998 года нас многому научил. В 2008-м западные инвесторы говорили, что российские банкиры очень стрессоустойчивы. Просто опыт уже есть. Я, например, стал ко всему гораздо спокойнее относиться».
5. Является противником «золотых парашютов» для топ-менеджеров.
«Я, когда пришел на работу в ВТБ, первым делом попросил наблюдательный совет отменить „золотые парашюты”. Считаю это абсолютно правильным. У нас не было и нет „золотых парашютов”. Если ты не оправдал доверия акционера и тот досрочно прерывает контракт, то получай два оклада — и пока! [В СМИ проходила] абсолютно ошибочная информация. Доходы наших топ-менеджеров — по международной практике — рассчитываются на годовой основе. Большая часть заработка привязана к чистой прибыли по итогам года, которая выплачивается единоразово, по решению наблюдательного совета. За 2012 год мы выплатили вознаграждение в третьем квартале 2013 года, а за 2013 год — во втором квартале 2014 года. Что сделали журналисты? Взяли цифры шести месяцев одного года, сравнили их с полугодием предыдущего года и получили, что за шесть месяцев мы выплатили в семь раз больше. На самом деле, если сравнить заработок за весь год, то он остался на прежнем уровне. Никакого семикратного роста доходов топ-менеджеров нет и быть не могло».
6. Не понимает, как можно любить деньги как таковые.
«Думаю, банкир должен считать деньги, а любить их как таковые — не очень это понимаю. Деньги дают человеку не только возможность получить достойный, комфортный уровень жизни. Для бизнесмена это мерило успеха. Для прыгуна успех — та высота, которую он сможет взять. А для бизнесмена — деньги. Каждый стремится создать крупную компанию с большей капитализацией, прибылью...»
7. Не считает себя жадным и дает деньги в долг знакомым и друзьям.
«Вообще в долг даю. И без процентов. Я не жадный. Спросите любого из друзей или знакомых. Но когда речь идет о расходах банка, постоянно борюсь за их сокращение. Мы уже многое сделали, чтобы избавиться от наследия советской системы с ее бесплатными благами, которые только развращают людей».
8. Уверен, что нужно продвигать молодежь.
«Я за то, чтобы продвигать молодежь, для меня молодость — это не недостаток, возраст 30–35 лет для руководителя вполне нормальный. Молодой человек, конечно, имеет определенные недостатки в плане отсутствия опыта, но если он талантливый и способный, то быстро его наберется, он же впитывает все как губка. Человека более взрослого обучить сложнее: в 65 лет он может очень эффективно работать, при этом должен уже отдавать опыт».
9. Чрезвычайно энергичен и не может сидеть без дела.
«Главное мое качество — это энергия, которой много. Я могу после десятичасового перелета приехать домой, принять душ и поехать на работу — мне в моем возрасте это ничего не стоит. Вообще считаю, что человек должен постоянно что-то делать, мне нравится как можно больше делать. Максимум удовольствия в жизни я получаю от своих детей, потом — от своей работы. Если человеку не нравится его работа, то для него очень сложно преуспеть. Каждый должен стремиться стать в чем-то первым. Когда несколько моих высокопоставленных коллег уходили работать в небольшой банк на первые позиции, я говорил: «Ребята, первое лицо есть первое лицо. Когда отвечаешь за все, это очень важная школа жизни. И ты обязан попробовать себя в этом».
10. Относит себя к категории «финансистов-оптимистов».
«Нынешнее состояние российской экономики я сравниваю с такой болезнью, где совмещаются хронические структурные проблемы и вирусные элементы, такие как низкие цены на нефть и санкции, которые лечатся, наверное, быстрее, более радикально. Для хронических, конечно, другие средства нужны, более длительные. Поэтому я думаю, что мы вступили в полосу достаточно серьезных экономических испытаний... Я, правда, отношусь к категории финансистов-оптимистов. Мне кажется, что при правильном регулировании… вполне возможно симптомы этого „острого вирусного заболевания” снять и перейти к более масштабным задачам по решению структурных проблем нашей экономики».
(В материале использованы фрагменты публикаций изданий «Итоги» и «Энергия успеха»).
