Мир замер в ожидании официального обращения Испании за финансовой помощью для оживления своей банковской системы. Кроме того, в ближайшее воскресенье, 17 июня, состоятся внеочередные парламентские выборы в Греции, по результатам которых станет ясно, покинет ли страна зону евро. Наконец, Федеральная резервная система США должна принять решение о количественном смягчении монетарной политики. О том, как эти события повлияют на экономику России, в интервью порталу Банки.ру рассказал главный экономист по России и СНГ Bank of Ameriсa Merrill Lynch Владимир ОСАКОВСКИЙ.
— Какие макроэкономические факторы сейчас оказывают основное воздействие на текущую ситуацию в России?
— По всем формальным признакам российская экономика сейчас очень близка к перегреву. На данный момент наблюдается рекордно низкая безработица даже на фоне сокращения трудоспособного населения, рост объемов банковского кредитования — до 40% в розничном сегменте и около 20% — в корпоративном, а также высокая загруженность производственных мощностей. В таких условиях можно говорить и о повышении уровня процентных ставок.
Если же мы говорим об активности портфельных инвесторов, то тут важно отметить разницу между группами инвесторов. В случае с fixed-income-инвесторами очень большой спектр вопросов касается планов по изменению доступа к российскому рынку, то есть регулятивных изменений. Иные интересы со стороны equity-инвесторов: их особенно сильно волнует, насколько устойчивой окажется проводимая сейчас российским Центробанком политика гибкого обменного курса и вернется ли ЦБ к прямой поддержке рубля через валютные интервенции в случае дальнейшего ухудшения экономической ситуации в мире.
Конечно, всех беспокоят перспективы стоимости рубля. Однако я могу сказать, что на данный момент это проблема больше Европы, нежели внутренней политики России: курс нацвалюты по-прежнему будет в значительной степени определяться ценами на нефть.
— Буквально в первых числах июня Банк России в ответ на ухудшение ситуации в Европе осуществил несколько валютных интервенций для удержания курса рубля в заданном валютном коридоре. Хватит ли у регулятора средств для поддержки национальной валюты?
— Эти интервенции не были такими уж большими — всего 600 миллионов долларов за несколько дней. Если вспомнить 2008—2009 годы, то тогда ЦБ тратил на стабилизацию рубля 20—30 миллиардов долларов за неделю, то есть по нескольку миллиардов долларов в день. Поэтому с точки зрения рынка проведенные интервенции следует больше расценивать как психологическую поддержку.
Действительно, политика регулятора в области курса национальной валюты предусматривает интервенции в случае резкого ослабления рубля. Но границы валютного коридора тоже плавающие, а не фиксированные, поэтому они также могут изменяться при определенном уровне интервенций. Такой механизм курсообразования предполагает волатильность рубля и его достаточно высокую адаптивность к внешним шокам.
Скорее всего, ЦБ постарается придать процессу расширения границ валютного коридора контролируемый вид, но удерживать рубль в каких-то пределах не будет. Так, возможно, уже в этом году произойдет расширение границ валютного коридора, особенно если рубль еще раз приблизится к его верхней границе. Официальных прогнозов по параметрам границ коридора рубля у нас нет, но, я считаю, его расширение до конца года более чем вероятно. Тем более в случае необходимости проведения валютных интервенций в значительных объемах, до нескольких миллиардов долларов.
— Каковы ваши ожидания по курсу рубля до конца года?
— Наш официальный прогноз по доллару на конец года — это 30 рублей за доллар, в основном за счет ожидаемых мер поддержки экономики в США и Европе во втором полугодии.
— Как долго рубль может оставаться слабым, учитывая курс правительства на снижение уровня инфляции?
— Инфляция — это монетарное явление, движимое денежным обращением: чем больше денег в обращении, тем выше инфляция, чем меньше — соответственно, тем ниже инфляция. В результате кризисных эффектов в начальной фазе, которая имела место в 2008—2009 годах, объем денежного предложения сокращался в основном за счет плавной девальвации и набега на рубль, инфляция начала торможение. Рекордно низкие значения были достигнуты уже в первом полугодии 2010 года.
Для того чтобы слабый курс рубля отразился на темпах инфляции, рубль должен оставаться слабым в достаточно продолжительном периоде времени, до нескольких месяцев. Ослабление рубля в мае этого года может повлиять на инфляцию уже в июне-июле. В целом на вопрос инфляции мы смотрим оптимистично, во многом благодаря политике инфляционного таргетирования Центральным банком. Если, как мы ожидаем, рубль начнет укрепляться, то негативный эффект от локального ослабления будет нивелирован к сентябрю-октябрю, а темп инфляции к концу года не превысит 6%.
— Каков ваш общий прогноз состояния российской экономики на второе полугодие?
— У нас прогнозируется цена на нефть марки Brent на уровне 109 долларов за баррель и, соответственно, рост экономики на уровне 3,9% по итогам текущего года. Можно отметить, что есть резон дальнейшего пересмотра в сторону повышения этих показателей, так как первый квартал был достаточно удачным.
— Один из сценариев Bank of Ameriсa Merrill Lynch предусматривает падение цены нефти до 60 долларов за баррель. Что будет с экономикой России в этом случае?
— Мы провели достаточно много стресс-тестов, и такой сценарий действительно прорабатывался. В нем важно отметить тот факт, что текущий кризис является циклическим и сейчас мы находимся в его очередной фазе. При реализации этого наихудшего сценария нам не избежать рецессии вместе с резким падением курса рубля.
Но в этом есть и позитивный момент, который заключается в том, что масштаб спада российской экономики не будет всеобъемлющим — примерно 1—1,5% в год. Курс российской валюты по отношению к бивалютной корзине может закрепиться на уровне 38 рублей, соответственно, стоимость доллара, вероятно, достигнет 34—35 рублей.
Рынки имеют тенденцию продлевать существующие тренды на последующие периоды, однако все опасения по поводу достижения паритета доллара и единой европейской валюты я считаю беспочвенными. Такая ситуация никому не выгодна. Более того, практика показывает, что за резкими спадами обычно следует период подъема, так как регуляторы вмешиваются в экономику с тем, чтобы не допустить реализации худших сценариев.
— Будет ли кризис, идущий к нам сейчас с Запада, отличаться от кризиса 2008 года?
— Конечно. Прежде всего, будет иным подход к реагированию Россией на внешние раздражители, поэтому экономический эффект окажется слабее по ряду причин. Во-первых, фундаментально Россия сегодняшняя отличается от России 2008 года. Проводимая ЦБ политика плавающего обменного курса рубля во многом должна смягчить последствия внешних шоков. Более того, у России еще в 2009-м были шансы показать положительный рост объемов ВВП примерно на уровне 1—1,5% в год, если бы рубль был резко девальвирован в октябре-ноябре 2008 года. Тогда Россия была по всем формальным показателям наиболее защищенной от кризиса страной. Единственная причина, на мой взгляд, по которой экономика просела на 8%, — плавная девальвация национальной валюты. В результате такой плавной девальвации банковская система практически прекратила свою деятельность почти на полгода вплоть до лета 2009-го, кредитный портфель сокращался, денежное предложение сокращалось. С нашей точки зрения, это было основной причиной снижения объемов инвестиций более чем на 20% в первом полугодии. Сейчас рубль при ухудшении мировой общеэкономической конъюнктуры будет девальвирован резко и почти без вмешательства ЦБ. Одно это способно защитить российскую экономику.
Во-вторых, среди каналов трансмиссии кризиса цены на нефть являются главными, а остальные, такие как источники фондирования или корпоративный сектор, менее значимы. Эластичность поставок сырья в Европу очень низкая, так что обвала физических объемов экспорта нефти и газов не произойдет.
Зависимость российской банковской системы от внешнего фондирования в 2008—2009 годах была очень значимой, в то время как сейчас нетто-долг банков страны перед иностранными контрагентами составляет отрицательную величину. То есть российская банковская система выступает нетто-экспортером кредитных ресурсов для внешнего мира. В этой связи возможны проблемы с портфелем кредитов, выданных европейцам, но эта проблема — подконтрольная, особенно учитывая объемы ресурсов, которыми сейчас располагает государство.
Если говорить о сценарном анализе, то даже при реализации худшего из них последует торможение роста экономики страны, однако оно будет не таким драматичным, как в 2009 году.
— В чем заключается позитив?
— Позитив сводится к тому, что «придет кавалерия» и всех спасет. В очередной раз, в третий раз. В Штатах есть ощутимые проблемы, например связанные с так называемым фискальным обрывом. Можно сказать, что масштаб проблем во многом даже больше, чем в Европе. Но знаменитый американский хеппи-энд все-таки будет — в виде QE (количественного смягчения. — Прим. ред.) ФРС США, который в базовом сценарии мы ожидаем к концу этого года. Данная мера вполне отвечает масштабам имеющихся вызовов. Таким образом, перспективы экономического роста Америки внушают гораздо меньше опасений.
Наш базовый сценарий для Европы предполагает то, что Греция остается в еврозоне, несмотря на все политические противостояния: у греческих политиков есть лишь ограниченные возможности как-то повлиять на ситуацию в стране, потому что альтернативный сценарий представляется слишком жестким. Возможно, есть политическая воля пересмотреть соглашения о Европейском союзе, возможно, есть политическая воля к дефолту. Но ни у кого нет желания выхода из зоны единой валюты, так как это может оказаться очень болезненным, особенно для простых граждан. Однако и такого развития событий мы полностью не исключаем.
Тем не менее свой прежний прогноз по экономике еврозоны мы пересматривать не будем и все еще ожидаем углубления рецессии.
— Долго ли будет продолжаться рецессия в этих странах?
— У нас есть несколько сценариев по этому вопросу. Базовый сценарий предусматривает замедление экономического спада в конце следующего года, и даже возможный рост. Возможности поддержки властями своих стран, по нашему мнению, адекватны имеющимся проблемам и с банковской системой, и с суверенными долгами. Тем не менее, как показал наш стресс-тестовый анализ, есть ненулевая вероятность того, что еврозона начнет дезинтегрироваться. В связи с этим давать долгосрочные прогнозы, например до пяти лет, достаточно затруднительно.
Беседовал Михаил ТЕГИН,
