Портал Банки.ру и группа ВТБ провели очередной круглый стол в рамках совместного проекта по повышению финансовой грамотности. На вопросы посетителей сайта и журналистов о влиянии еврокризиса на российскую экономику, о притоке капитала и выборах президента отвечали председатель наблюдательного совета банка ВТБ Сергей ДУБИНИН, руководитель отдела стратегии на рынке инструментов с фиксированной доходностью компании «ВТБ Капитал» Николай ПОДГУЗОВ и главный экономист Альфа-Банка Наталия ОРЛОВА.
— Вы верите в то, что еврозона распадется?
Сергей Дубинин: Еврозона не распадется, так как большинство стран, которые в нее входят, заинтересованы в продолжении существования единой валюты. Например, Германии выгодно иметь крупный рынок, на котором она не должна заботиться об уровне курса своей национальной валюты по отношению к соседней. И даже если доллар будет укрепляться к евро, то конкурентоспособность немецких товаров только повысится. Греция не заинтересована в выходе из еврозоны, потому что при введении драхмы и ее немедленной девальвации долги все равно придется отдавать в евро, то есть нужно будет заработать такое количество драхм, чтобы поменять их на необходимое количество евро. Причем это будут не только госдолг, но и долги частных компаний. Все это может привести к цепи банкротств в частном секторе. Поэтому Грецию очень трудно будет заставить выйти из еврозоны.
— Кризис в Европе отрицательно сказывается на стоимости сырьевых ресурсов. Какие у вас прогнозы по ценам на нефть?
С. Д.: Это сложная сфера для прогнозирования. Я думаю, что в ближайшие два года какое-либо серьезное моделирование в этой области невозможно. Пока мы видим устойчивый рост цен на нефть, и это наводит на мысль, что, несмотря на сокращение спроса, сырье дорожает. Кроме всего прочего, сейчас конкуренция между странами идет скорее не на уровне экономии природных ресурсов, а на уровне более эффективного использования такого ресурса, как человеческий капитал. На чем выигрывает сейчас экономика Китая и ряда стран, таких как Индия и Бразилия? Чем можно заменить этот фактор конкурентоспособности? Только если новейшими какими-то разработками, которые еще не способны производить в Китае.
— Что сегодня является разумной альтернативой классическому банковскому вкладу в госбанке? Когда рынки штормит, люди боятся вкладываться в недвижимость, в ценные бумаги…
Николай Подгузов: Депозит в текущих условиях остается конкурентоспособным инструментом вложения средств. Рубль с начала года — одна из самых хорошо себя зарекомендовавших валют, его курс к доллару вырос практически на 10%, и если мы добавим к этому еще те ставки по депозитам, которые платят российские банки, то получается достаточно хорошее вложение средств. Безусловно, это, наверное, самый консервативный способ сохранения и приумножения своих сбережений. Менее консервативен российский рынок акций, на котором с начала года можно было заработать 10—25%. Но это территория уже для профессиональных игроков, имеющих возможность каждый день отслеживать свои позиции и принимать эффективные инвестиционные решения на гораздо более частой основе. Для тех, у кого нет возможности следить за этими движениями на рынках, депозит по-прежнему остается, на мой взгляд, основным инструментом. Что касается вложений в недвижимость, то большая часть населения нашей страны не инвестирует в недвижимость, а решает свои жилищные проблемы.
Наталия Орлова: Мне кажется, за последние несколько лет на финансовых рынках действительно повысился спрос на простые инструменты. Это связано не только с предпочтениями частных лиц. Почему это произошло? Потому что все понимают, что, с одной стороны, центральные банки активно увеличивают свои балансы и вливают ликвидность для поддержания экономики, а с другой, в реальный сектор эти средства не попадают. Очевидно, что основной вопрос, которым сейчас все задаются, — когда в развитых странах начнет ускоряться инфляция. Это тема, которая много лет не звучала, но сейчас, если вы едете в Европу, об этом все говорят, это ощущается на бытовом уровне. Именно поэтому появляются предпочтения простых инструментов. Из деривативов или ценных бумаг, как мы знаем, не всегда можно быстро уйти, а из таких простых форм, как депозиты, — достаточно легко.
— Для европейцев инфляция сейчас ощутима?
Н. О.: В Европе инфляция удерживалась статистически на уровне 1—2% в течение очень длительного периода времени. Население в Европе крайне закредитовано, в среднем в странах «большой двадцатки», если я не ошибаюсь, объем задолженности домохозяйств составляет порядка 80—90% ВВП. Естественно, в основном это ипотека, это долгосрочные кредиты, но тем не менее долговая нагрузка с точки зрения ежемесячного обслуживания долгов достаточно осязаемая. Проблема заключается в том, что ускорение инфляции с 2% до 4% в наших масштабах может считаться небольшим. Но для многих европейцев это уже осязаемая величина, потому что раньше у них оставались какие-то средства после выплаты по кредитам, а теперь фактически этот люфт исчез, и мне кажется, что во многих европейских странах это ощущается на бытовом уровне. То есть проблема в том, что обслуживать долги становится все сложнее.
— Как вы думаете, сколько еще времени будет продолжаться европейский кризис?
С. Д.: Это субъективная, конечно, оценка. Я думаю, что непосредственно рецессия в Европе может продолжаться в течение всего 2012 года, то есть год, в который мы сейчас и живем. После чего будут стабилизация и постепенная раскрутка экономического роста. Но само по себе глобальное замедление роста, видимо, надолго, на ближайшие пять-семь лет, и объясняется это конкурентным давлением со стороны развивающихся стран, в первую очередь Китая, Индии, Бразилии. В Китае производительность труда растет на 8—10% в год, в Европе в лучшем случае — на 1,5—2%. Также появятся какие-то инвестиционные возможности, которые пока не раскрыты. Скорее всего, они появятся, как это традиционно было в последние 20 лет, в Соединенных Штатах быстрее, чем в Европе, и именно поэтому американская экономика сейчас уже в гораздо лучшем состоянии. Скорее всего, это будет волна новых технологических инноваций в сфере медико-биологического сектора. Сколько времени уйдет на раскрутку этой новой экономики и будут ли здесь победители на стороне традиционного Запада, это большой вопрос.
— Инструмент для привлечения капитала можно перенять из Америки. Например, там есть «мусорные» облигации, бумаги с так называемым противоположным уровнем риска, но с очень большой доходностью. Можно ли реализовать такой инструмент в России на государственном уровне?
Н. П.: У нас, на самом деле, был достаточно широкий сегмент так называемых «мусорных» облигаций. Во многом благодаря этому в России случилось порядка 150 дефолтов в 2008 году, и бумаги были вымыты с рынка. Сейчас у нас таких инструментов нет. Я не понимаю, как их наличие создает условия для привлечения капитала. Мне кажется, что подобные условия создают хорошая инвестиционная среда, какие-то привлекательные проекты, адекватная политика, нормальная инфраструктура и т. д.
— Какое все-таки прямое влияние окажет еврокризис на Россию?
Н. О.: Для России этот кризис создает совершенно новые условия, потому что горизонт планирования существенно сузился. У нас настроения были очень плохие до декабря 2011-го, всю вторую половину прошлого года. Потом в декабре ситуация улучшилась. Может быть, она не нормализовалась, но явно стала легче. В феврале снизились немного ставки на межбанковском рынке, иностранные банки начали более активно обсуждать возможность предоставления кредитов российским компаниям. Однако мы сейчас опять говорим о кризисе, потому что непонятно, сколько времени продлится стабилизация и будут ли плохие новости из Европы.
С. Д.: Во втором полугодии 2011 года был не кризис, а просто жесткая ситуация, с чем она была связана? С тем, что, ожидая дефолта Греции и развития каких-то событий по дефолту целого ряда инструментов, западноевропейские банки стали выводить деньги из всех рисковых, с их точки зрения, вложений и создавать у себя резервы. Это привело к сбросу российских акций. Этот негатив удалось купировать только к декабрю с помощью расширения предоставления средств от Центробанка и размещения Минфином определенных денег на депозитах в банках и т. д. Эта ситуация — прямой результат напряжения в еврозоне. Результатом стали отсутствие кредитования западными банками наших крупных корпораций, отсутствие окна возможностей разместить облигации. Начиная с лета накопленная уже в западных институтах ликвидность будет размещаться в более рисковые вложения. И я думаю, что во второй половине текущего года откроется возможность как раз для российских эмитентов очень серьезно поработать на этих западных рынках. Хотя хотелось бы, чтобы и на российских рынках такая возможность тоже была открыта.
— Есть мнение, что приток капитала в предыдущие годы был вызван надуванием финансовых пузырей в мире, а сейчас отток — это возврат в естественное состояние. Насколько верна такая точка зрения?
С. Д.: То, что можно называть пузырями, можно называть развитием рынка. Переоценка эмитента или недооценка риска — это и есть пузырь. И так происходило регулярно. Из-за неразвитости национальных фондовых, финансовых рынков мы привлекали деньги из-за рубежа, но не смогли потом расплатиться. Вот, собственно говоря, это и есть пузырь. Однако, с другой стороны, если не привлекать инвесторов и инвестиции, то у вас не будет экономического роста.
— Как, с вашей точки зрения, обратный выкуп акций ВТБ влияет на переоценку рисков?
С. Д.: По этому поводу и до, и в процессе идет дискуссия. С момента объявления выкупа акции ВТБ выросли. Это можно рассматривать как некое косвенное доказательство положительной реакции инвесторов на решение о выкупе. У выкупа есть плюсы и есть минусы, но мы видим, что принципиально на динамике акций это пока не сказалось. То есть они не демонстрируют динамику хуже рынка, они растут вместе с ним.
— Сейчас очень актуальна тема выборов президента Российской Федерации. Для иностранных инвесторов возвращение Владимира Путина на этот пост — положительный фактор либо они ожидают отрицательные последствия?
Н. О.: Инвесторов в основном интересуют вопрос экономической политики и первый шаг к ее формированию. Это вопрос о возможном изменении правительства, общий вопрос о том, каким образом после выборов изменится экономическая политика, в каком направлении Россия будет адаптироваться к этим новым условиям. То есть основный интерес не к персоналиям, а к тем изменениям, которые произойдут после выборов.
С. Д.: Я готов сказать еще два слова. Хуже всего на нестабильность и непонятность ситуации реагируют инвесторы. А вообще-то, выборы — это нормальная процедура, даже в чем-то рутинная. В тех государствах, где смена власти происходит в режиме а-ля Каир, действительно происходит революция. Революцию не любят инвесторы ни в каких странах. Я глубоко убежден, что у нас никакой революцией не пахнет. Инвесторы, читая всевозможные оценки и прессу, делают, может быть, сейчас какую-то такую передышку. Когда они убедятся, что ситуация развивается стабильно, то успокоятся и все будет в порядке.
— Сейчас положение с ликвидностью нормализовалось. Но при этом главы крупнейших банков заявляют о необходимости вернуть беззалоговое кредитование со стороны ЦБ. В данной ситуации насколько этот инструмент сегодня нужен?
Н. О.: Хочу сказать, что я совершенно не вижу сейчас потребности возвращать этот инструмент, ни в виде шестимесячных, как это было в 2008 году, ни в виде каких-то более длинных кредитов. Мы видим, что на межбанковском рынке ситуация с процентными ставками стала лучше, то есть в январе ставки еще были на уровне 6%, теперь они вернулись где-то к 4—4,5%. Мы видим, что есть ликвидность на депозитах в Центральном банке. Но пока уровень ставок все-таки выше, чем в начале прошлого года, он как-то не совсем стыкуется с инфляцией, которая у нас упала до 4%. То есть в системе некое напряжение. Но если на мировых рынках сохранится благоприятная ситуация, а мне представляется, это наиболее вероятный сценарий, то, скорее всего, через такой приток капитала ЦБ сможет существенно сократить свое присутствие в банковском секторе.
— Верите ли вы в силу евро и стоит ли россиянам хранить свои сбережения в этой валюте?
Н. П.: Я верю в жизнеспособность Евросоюза и евро. Но хранить все сбережения в евро, наверное, не рекомендую. Потому что основной принцип — хранить в том, в чем происходит основное расходование. Видимо, для большинства это рубли. Какую-то валютную составляющую можно традиционно разделить на доллары и евро. Потому что если искать другие экзотические валюты, то это достаточно сомнительный путь.
С. Д.: Полностью согласен с тем, что сказано. Добавлю лишь, что я не продавал евро ни на одном этапе.
Н. О.: Я тоже присоединяюсь. Мне кажется, что даже если будет не очень вероятный сценарий — допустим, Греция выйдет из ЕС, то это не ставит под угрозу факт существования евро как валюты. Валюта может остаться и даже может от этого выиграть.
Записала Татьяна АЛЕШКИНА,
