Алена Владимирская
хедхантер
Банки испытывают нехватку специалистов по информационной безопасности, разработчиков мобильных приложений, менеджеров по развитию, которые могут воплотить мобильную стратегию. В поисках качественных руководящих кадров российские банки все чаще обращаются к европейскому рынку, в то время как специалистов низкого ранга они готовы брать со студенческой скамьи. О том, кого ищут банки и какие тенденции ожидают нас этой осенью, FutureBanking побеседовал с Аленой ВЛАДИМИРСКОЙ, основателем и руководителем хедхантингового агентства Pruffi.
Айтишники для банков
— Алена, банки входят в число ваших клиентов?
— Да, конечно. Последние полтора года мы ощущаем очень серьезный интерес со стороны банков. Банки приходят к нам по двум направлениям. Во-первых, они приходят закрывать вакансии, связанные с IT, поскольку IT-департаменты в банках растут. И растут они не столько даже по численности, сколько по качеству сотрудников.
— В чем здесь основная проблема? HR-департамент любого банка достаточно далек от IT-тематики.
— Сейчас, когда увеличиваются требования к безопасности, к качеству IT-систем, когда банки активно уходят в онлайн, HR-департамент понимает, что им нужны очень сильные кадры. При этом они самостоятельно не могут их оценить. Это не их недостаток, просто у них совершенно другая компетенция. Их компетенция — оценивать финансистов, операционный менеджмент банка. Поэтому у большинства хантинговых агентств сейчас практически все серьезные банки есть в числе постоянных и довольно крупных клиентов.
Второе направление связано с венчурным сектором. Сегодня растет все, что связано с онлайн-банкингом. В это вкладываются банки, создавая соответствующие структурные подразделения, в это вкладывается венчурный капитал. Это направление также требует большого количества кадров на стыке.
— Откуда брать банковских специалистов по IT, когда хороших айтишников крайне мало, их знают наперечет?
— Сама IT-отрасль довольно редко обращается к нам в поиске топов потому, что отрасль, действительно, довольно узкая, люди знают друг друга. Как только мы выходим за рамки этой отрасли, будь то банки, будь то ритейл, будь то недвижимость, то там сейчас все развивается очень активно.
— Насколько я понимаю, в области IT происходит кругооборот одних и тех же специалистов? Или, все-таки, туда притекают какие-то новые люди?
— Есть несколько пластов. Если мы говорим о топ-менеджменте, то они все, действительно, ходят по кругу. Отрасль, в общем, небольшая, На воспитание директора по информационной безопасности для банка требуется 10—15 лет опыта работы. Причем, учебу мы здесь не считаем, только опыт работы и постепенного карьерного роста. Поэтому эта часть специалистов ходит по кругу. В этом тоже есть своя проблема, поскольку по этому кругу многие уже сходили.
В результате сейчас банки все активнее стремятся набирать специалистов из Европы. К нам приходит много заказов, потому что в России рынок выбран, а в Европе есть некоторый кризис. Мы ощущаем его именно в среде топов. Люди не могут найти работу или, например, не могут расти по деньгам или по позиции. На Западе к России относятся непросто, схантить в Россию непросто. Сейчас стали относится лучше — не потому, что у нас стало лучше, а потому что там стало хуже. Нам помогает чужое несчастье.
Если же мы говорим о сегменте более низком по рангу, то там есть довольно большой приток, потому что вузы готовят много IT-специалистов, направление IT растет в вузах. Конкурсы тоже растут.
Зарплаты в IT относительно большие, особенно в крупных городах, поэтому люди идут туда охотно. Во-первых, идут выпускники вузов. Во-вторых, люди переезжают из маленьких городов в большие города, теряя в позиции, даже теряя на начальном этапе в деньгах. Но они понимают, что здесь есть точка роста.
— Кто наиболее востребован сейчас — менеджеры или разработчики?
— Разработчики, конечно. Условно говоря, соотношение такое: один менеджер на пять разработчиков.
— Каких именно разработчиков ищут?
— Ищут всех. Единственное, что сейчас постепенно уходит — это Perl. Зато очень активно растет сегмент Ruby.
— И в банках тоже?
— И в банках тоже. Венчурная индустрия создала моду на Ruby, в том числе и в банках. Многие решения, в которые сейчас инвестируют венчурные фонды, написаны на Ruby.
Кроме разработчиков, очень много ищут специалистов по информационной безопасности. С этим в банках вообще очень тяжело. И они понимают, что в этой области для них — основной риск. Мы периодически сталкиваемся с внутренними скандалами, которые сотрясают отрасль, когда в один день увольняют безопасника, и к нам срочно прибегают с поиском нового. Это значит, вероятнее всего, что вскрылась какая-то большая дыра, а для банка это всегда очень серьезные финансовые и репутационные проблемы. Безопасников ищут много, и на них вообще не скупятся. Таких людей очень мало, за них очень держатся. Их обкладывают всякими бонусами и перекупают за очень большие деньги.
Еще тенденция, которую мы видим по хантингу — большие банки активно пошли в регионы. Не просто единично хантят, а открывают большие региональные центры. Москва с точки зрения кадров уже вся выбрана, к тому же Москва очень дорогая по деньгам. В результате стали развиваться регионы. Банки, надеялись, что в регионах удастся создать точки роста — не получилось.
Первое. В регионах уже есть свои сильные игроки. Например, банки приходят в Новосибирск, а там сидят «Алавар» и «ДубльГис», например, у которых своя огромная потребность в специалистах. И эти компании выбирают все кадры еще на стадии обучения в университете.
Во-вторых, честно говоря, за исключением нескольких городов (Новосибирска, Екатеринбурга, Киева, Санкт-Петербурга, Минска) уровень кода и уровень подготовки в регионах существенно ниже.
И в результате кажется, что сначала в регионах, вроде бы, дешевле, а потом выясняется, что брать все равно некого. А тех, кого взяли, надо обучать, подтягивать. В результате получатся то же на то же, если даже не дороже.
— Некоторые банки сейчас вообще передают свое IT на аутсорсинг, именно потому, что кадров не могут найти…
— Здесь мы серьезного тренда не видим. Банки боятся передавать серьезные IT-задачи на аутсорсинг, потому что эти задачи лежат в плоскости основных проводок, основных денег…. Они передают вторичные задачи. Либо они передают задачи и тут же фактически покупают команду, которой передали. Это такой же найм, просто иначе выраженный. Либо третий вариант — это то, что делают иногда венчурные фонды, когда создают проекты «под стратега». Для того чтобы вначале не заморачиваться наймом людей, отдают разработку какой-то компании.
Банки и стартаперы
— У банков есть сейчас спрос на людей из стартаперско-венчурной среды?
— Ситуация с банками сейчас очень похожа на ситуацию с медиа — стандартные формы бизнеса пребывают в большом кризисе. Они сейчас еще приносят очень много денег, но все понимают, что будущее лежит в онлайне. И никто не может понять, какое это будущее. Все ищут на ощупь.
Некоторые серьезные банки действительно создают свои венчурные фонды. Есть уникальная история «Лайф.Среды». Я знаю, что сейчас о подобной истории думает Промсвязьбанк. Но, с другой стороны, сначала был всплеск интереса, а сейчас все посмотрели, что дело не очень идет, и стали хеджироваться. Либо давать очень мало денег, либо придерживать развитие направления. Это, видимо, связано с ожиданием чего-то, что будет осенью.
Мы не знаем, что будет в этом сезоне, потому что все будет очень зависеть от политики, от экономики в стране и, в частности, от отношения к банкам. Банки сейчас очень серьезно придерживают какие-то проекты. Активно ходят разговоры о реструктуризации, укрупнении, изменении требований к уставным капиталам. Я не очень в этом разбираюсь, но мне постоянные клиенты говорят об этом. Соответственно, они под это придерживают бюджеты.
Мы видели большой спрос на менеджеров проекта, которые связаны с онлайн-банкингом, со всем, что связано с мобильным банкингом. Нужны люди, которые могут воплотить мобильную стратегию в банках. Ищут людей, которые могут прийти и написать мобильное приложение для банка.
— Насколько я понимаю, лет пять назад таких людей вообще не было?
— Их и сейчас нет, на самом деле. Найти такого человека практически невозможно, эта профессия только зарождается. Для большинства специалистов это первое место такой работы. Они работали либо в мобильных операторах, либо в мобильных играх, либо в системных интеграторах, которых занимались СМС-ками типа iFree. И эти люди только начинают свою карьеру в финансах. Идеально, конечно, если у человека в прошлом есть финансовое образование, и он успел поработать в интернете.
Также стал появляться интерес к «консалтерам», менеджерам по развитию, которые смогут создать банку мобильную стратегию так, чтобы он ее качественно воплотил и при этом не потерял репутацию и не потерял очень много денег. Кто-то берет людей в штат — не очень понятно, по какому принципу, если честно. Кто-то просто ищет консультантов. Часто именно на консалтинг берут людей из Европы.
Возрастной кризис
— Мне приходилось слышать о такой проблеме — о невостребованности бизнес-архитекторов или IT-архитекторов. Нанимают разработчиков, администраторов, а интереса к выстраиванию бизнеса нет.
— Мы этого не видим. Мы видим скорее другую проблему. Потребность в бизнес-архитекторах есть, и со стороны банков она большая. Но проблема совершенно в другом. Эта проблема лежит не в этой отрасли, она вообще лежит в области человеческой природы.
Примерно к 35—40 годам человек, накопив определенный опыт, становится дорогим специалистом. А дальше — как повезло. Кто-то просто работает на одном и том же месте, для кого-то это становится именем, а для большинства при выходе на рынок это становится большой проблемой, Потому что ты дорогой, плюс ты взрослый и сложно управляемый.
Сейчас у нас в банках, за исключением государственных банков, подразделениями руководят довольно молодые люди — в возрасте от двадцати восьми до тридцати пяти лет. Им некомфортно работать с человеком старше себя, с тем, кто не будет тихо сидеть, а как знающий специалист может и возражать. Не всегда молодой руководитель знает, как этим возражениям противостоять. И это разрушает его авторитет в коллективе.
— По крайней мере, ему так кажется.
— Такой сотрудник создает для него зону некомфорта. А любой нормальный человек пытается из зоны некомфорта уйти. Поэтому это проблема не только бизнес-архитекторов, это проблема возрастных профессиональных кадров. Она есть практически во всех отраслях. Я могу в разных отраслях привести примеры таких людей. Например, главные редактора старой формации.
Банки и соискатели
— Вы, ведь, сталкиваетесь с банками как заказчиками. Есть какие-то особенности у банков, как у нанимателей?
— Они очень медленно нанимают. Когда ты сравниваешь процесс найма в банках и в интернет-компаниях, ты понимаешь, что банк нанимает медленно. Но это ни плохо, ни хорошо. Просто, банк — это такая контора, в которой все решения принимаются взвешенно, обсуждаются со всех сторон. Там довольно большая процедурная цепочка. Это особенность банковского бизнеса.
— С точки зрения пожеланий к кандидатам банки ничем особо не отличаются?
— Пожалуй, нет. Кстати, есть миф, что если ты идешь в банк, то у тебя будет очень большая зарплата. Это не так. Конечно, если у кого-то есть уникальный опыт, то, действительно, может быть зашкаливающая зарплата. Но в целом зарплаты в банках очень средние по рынку.
— А у соискателей есть какое-то предубеждение против банков как места рабооты?
— Тоже нет. Есть определенный тип людей, в основном это относится к разработчикам, которые очень боятся занормированного рабочего дня и занормированной культуры: прихода к 10 утра, наличия дресс-кода… В банк невозможно прийти в сандалиях на босу ногу. Но эти ограничения довольно легко хеджируются другими вещами.
Как только человек становится постарше, он понимает, что большинство банков дает какие-то плюшки, которых не дают другие компании. Например, это льготные условия по ипотеке, расширенные соцпакеты. Ограничения отпугивают тех, кому где-то 20—24 года. Как только программист женился, работа в банке для него перестает быть противной. Есть, конечно, отдельные банки с плохим реноме, куда кандидаты не идут работать. Но это сугубо индивидуальные случаи.
— У этих банков плохая репутация?
— Надо разделять две вещи — репутация компании как банка и репутация как нанимателя. Действительно, есть ряд банков, в которых за последнее время было довольно много скандалов, связанных с некомфортным уходом людей. Но, в целом, в банках нет ничего такого, что бы их отличало.
— Тогда надо ломать стереотипы. У меня есть стереотип, что есть какая-то стартаперская культура, в которой сложился определенный склад людей. У них есть свои представления о жизни и о работе, которые трудно совмещается с банковской культурой…
Еще раз говорю: возрастной порог около 24 лет. Как только ты взрослеешь, все меняется. Стартаперская среда сейчас живет довольно плохо, до нее уже докатился кризис. Во-первых, закрылось очень много проектов. Во-вторых, большинству проектов стали тяжелее стали даваться деньги. И вопрос денег — вопрос даже не сиюминутных денег, а вопрос гарантии денег на будущее — стоит очень остро.
— И многие готовы надеть галстуки…
— Да. Пока ты один, пока тебе двадцать лет, ты бегаешь за идеей — и у тебя все ок. Но вот ты женился, у тебя появился ребенок — все меняется, и ты спокойно надеваешь галстук и идешь на работу.
Следующий возрастной кризис возникает где-то в 35—40 лет, когда люди уже объелись всей этой корпоративной историей, когда у них уже есть некие накопления и достаток. Вот тут они действительно рвутся с мест, многие либо уходят делать свои проекты, либо уезжают. Но это связано не только с банками. Точно так же уходят из ритейла, из больших интернет-компаний. Это просто такой возраст. Такой кризис среднего возраста.
Чем отрасль старше, тем больше она похожа на другие отрасли. Пять лет назад интернет-бизнес был совсем другим. Чем он становится старше, чем больше приходит туда денег, тем меньше у него остается каких-то особенностей.
Конец поколения хипстеров
— Как же быть тогда с поколением хипстеров и их ценностями?
— Поколения хипстеров больше нет. Его придумал когда-то Сапрыкин. А сейчас оно уже доживает свое время, потому что этим людям уже 26 лет и больше. Они перестают быть хипстерами, потому что они уходят работать. Не обязательно — в банки, некоторые создают какие-то свои проекты. Давайте приведем пример Look At Me. Это уже вполне традиционный бизнес со всеми присущими ему вещами. Это не значит, что там надо обязательно ходить в костюмах. Это просто был определенный возраст, возрастная культура. Как когда-то были хиппи, так когда-то были хипстеры.
— Разве на смену им не приходят новые волны, ребята, которым 20—23 года сейчас?
— Хипстеров я не вижу. Я вижу очень циничное, в хорошем смысле слова, поколение, которое уже обладает очень хорошим образованием или рассчитывает его получить. Оно понимает ценность образования, поэтому начинает очень активно учиться либо за рубежом, либо здесь. В этом году неимоверный конкурс, например, в Вышку. Ценность образования, ценность качественной работы, ценность денег для этого поколения очень велика.
Осенние ожидания
— Вы упомянули об осенних ожиданиях. На рынке есть осенние ожидания?
— Да. Я практически от всех клиентов слышу, что они чего-то ждут. Я не знаю, насколько это кризис. Я не финансист, мне сложно сказать, но все ждут каких-то недружелюбных изменений, недружелюбных к бизнесу, недружелюбных к рублю. Ждут инфляции, ждут стагнации, ждут уменьшения количества денег для венчуров. Венчурная индустрия очень боится, что в связи со всеми политическими и прочими вещами инвестиции будут остановлены.
— Будут остановлены государственные программы?
— Нет, государственных программ как раз будет много. Но венчур держался во многом за счет интереса американского и европейского капитала. Для них это была точка роста примерно такая же, как Бразилия. А сейчас венчур всерьез опасается, что западные деньги уходят. В венчур активно входят государственные деньги. Но все видят непонятную ситуацию со Сколково. В общем, все побаиваются. Но мне кажется, что это во многом еще и традиционно: у нас август — это месяц, когда все всего боятся.
— Август — время бояться. На HR это как-то влияют эти ожидания? Меньше нанимают?
— Нет, этого мы вообще не видим. Летом у нас традиционно спад, это всегда бывает. Но сейчас спад у нас прошел, начинается сезон. И я не вижу, что активность меньше.
Личный опыт
— Алена, вы с банками сталкиваетесь и как частный пользователь, и как корпоративный клиент. Как вы относитесь к российским банкам? Удовлетворяют ли они Вас как пользователя?
— У меня довольно много разных отношений с разными банками. Они разные. Многие ругают «Райффайзен», а у меня сложились очень нежные отношения с этим банком. Еще я постоянно пользуюсь Альфа-Банком. Поскольку у меня дочь учится, мы постоянно пользуемся Сбербанком, потому что у нее там открыта карточка студента. Говорят, что российские банки плохие, медленные. Мне, может, везет, но я так не считаю. Когда я жила во Франции, французские банки меня доставали значительно больше.
— Мобильным банком пользуетесь?
— Пользуюсь мобильным банком Сбербанка.
— А новыми «легкими» банками будете пользоваться, типа Рокетбанка, Инстабанка?
— Они все мне присылали приглашения. И я везде, где могла, завела аккаунты. Но я пока не понимаю, зачем они мне нужны. Извините, я никого не хочу обидеть, но я не понимаю.
— Есть что-то, какие-то опции, которых вам не хватает в Альфе или Сбере?
— Нет, мне вполне всего хватает. У меня есть онлайн-кабинет, где я смотрю состояние счета. Мне приходят смс-ки, где есть все мои траты и траты дочки. Я могу все букировать… Я вообще в этом смысле неправильный человек: я ни разу в жизни не брала кредиты. Я как-то очень не люблю это дело, и я всегда живу на свои. Не знаю, у меня не было ничего, что прямо вот…
— Как вы относитесь к PFM, управлению финансами, Авторы этих сервисов говорят, что у них все очень удобно: диаграммы всякие, графики, показывающие, куда вы тратите свои деньги.
— (Смеется) Для меня это какой-то кошмар, страх и ужас! Нет, нет и нет!
— Разве вы не хотите знать, сколько вы потратили в «Бублике» за последние месяцы?
— Не хочу. Это не порадует, ни меня, ни моего мужа, ни мою семью, никого, кроме кафе «Бублик».
Беседовал Антон АРНАУТОВ
