Потери предприятий в результате массового сноса торговых павильонов у московских станций метро исчисляются сотнями миллионов долларов, подсчитал Банки.ру. Убытки бизнесменов от вынужденного перерыва в деятельности теоретически могут быть застрахованы. Но, по мнению страховщиков, наличие полиса вряд ли защитило бы бизнесменов от «длинных ковшей».
Сколько потерял бизнес
В 2016 году бизнесмены, лишившиеся торговых помещений в результате массового сноса самостроя в ночь на 9 февраля, потеряют, по самым приблизительным оценкам, порядка 200—250 млн долларов выручки. Такая сумма получилась в результате перемножения суммарной площади 97 снесенных объектов и средней суммы оборота арендаторов на квадратный метр торговой площади павильонов возле метро в Москве. Общая площадь снесенных объектов, по данным московской Госинспекции по недвижимости, составила 50 тыс. кв. м: «территория, сопоставимая с площадью семи футбольных полей». Среднюю сумму оборота арендаторов на квадратный метр торговой площади павильонов возле метро в Москве Ассоциация компаний, обслуживающих недвижимость (АКОН), оценивает в диапазоне 4—5 тыс. долларов.
Оценка площади приблизительна, так как не учитывает «неторговые» площади снесенных зданий — коридоры, переходы, лестницы. Коэффициент потерь (отношение арендуемой площади к общей) в снесенных помещениях, скорее всего, не превышал 10%, оценивает директор департамента торговой недвижимости Knight Frank Александр Обуховский, поскольку чаще всего помещения имели отдельные входы с улицы. А те, что делили общий вход, делали это с минимальным комфортом.
Президент АКОН Сергей Креков также оговаривается, что 4—5 тыс. долларов оборота с квадратного метра в год — лишь «средняя температура по больнице». «В ресторанах возле метро выручка на квадратный метр составляет 2—2,5 тысячи долларов в год, в салонах связи — 7 тысяч, своя специфика у ювелирных и парфюмерных магазинов», — приводит пример эксперт. Кроме того, этот показатель зависит от площади — чем больше площадь помещения, тем ниже выручка с квадратного метра, и наоборот. Цифра среднего оборота по городу экспертами обычно не используется, так как в зависимости от многих факторов оборот торговых помещений в Москве может отличаться в десятки раз — от 60 тыс. до 1,5 млн рублей с квадратного метра в год, указывает Александр Обуховский из Knight Frank.
Сергей Креков из АКОН также отмечает, что оборот с «проходных мест» возле метро всегда в 2—3 раза выше, чем у павильонов стандартного уличного размещения street retail. Поэтому арендаторы помещений около станций метро соглашались даже на «драконовские» ставки по аренде (1—2 тыс. долларов за квадратный метр в год).
«В этих точках нередки ситуации, когда доходность арендаторов не превышает 10%, а привлекает их удобное расположение рядом с метро, которое является сильным маркетинговым ходом и выгодно с точки зрения повышения узнаваемости бренда. Именно этот фактор является для многих арендаторов, включая крупные сети, важной имиджевой составляющей, за которую они готовы платить», — рассказывает эксперт. Поэтому на торговую точку возле метро, несмотря на высокие ставки, у арендодателя всегда есть 3—5 претендентов из числа известных и финансово надежных компаний, а сдается помещение тому, кто предложил максимальную ставку по аренде, говорит президент АКОН.
Точно оценивать ущерб бизнесу не берутся ни структуры правительства Москвы — департамент торговли и услуг и ГБУ «Малый бизнес Москвы», ни страховые компании, ни эксперты по коммерческой недвижимости. Ученые НИУ ВШЭ в настоящее время готовят анализ убытков предпринимателей.
Страховка, не подведи
Несмотря на всю условность и приблизительность оценок, можно примерно подсчитать, что потери выручки у бизнеса в снесенных торговых объектах исчисляются сотнями миллионов долларов. (Даже без учета убытков собственников зданий от потери имущества. «Собственников не жалко — они давно за границей и прекрасно живут на те бешеные деньги, которые мы отчисляем им от аренды», — поделился мнением сотрудник одной из сетей быстрого питания.)
Вынужденные убытки от перерыва в деятельности могут покрываться страховкой, рассказал Банки.ру директор департамента корпоративных продаж ИСК «Евро-Полис» Михаил Алексеев.
«Страхование от перерыва в деятельности с расширением — в результате ограничения доступа к предприятию или в результате распоряжения госвластей — обычно идет в качестве дополнительной опции к стандартному полису страхования имущества», — объясняет Михаил Алексеев. По его оценкам, около 15% компаний, имеющих покрытие по страхованию перерыва в коммерческой деятельности, имеют расширение на действия властей. Полис страхования от всех рисков, кроме стандартных исключений (война, терроризм, народные волнения), стоит на 25—30% дороже стандартного пакета по страхованию имущества, говорит эксперт. При этом публичных выплат по этому риску в России не было, вспоминает он.
«Теоретически пострадавшие предприниматели могли бы быть застрахованы от перерыва в деятельности, — рассуждает представитель «Евро-Полиса». — Среди них ведь были и крупные предприятия: «Ромашка менеджмент» (владелец снесенного ресторана «Шеш-беш» на «Арбатской». — Прим. ред.), крупные косметические компании «Рив Гош» и «Л`Этуаль», «Крошка Картошка». По логике, это могло быть страховым событием, а выплата могла бы помочь предпринимателям восполнить провал по выручке. Ведь бизнесмен должен платить кредит, зарплаты работникам, за аренду наверняка было заплачено вперед».
По словам Михаила Алексеева, страхование от перерыва в деятельности может покрывать убытки и в результате ограничения доступа к предприятию (например, торговому центру в результате его ложного минирования) или в результате физического уничтожения имущества (пожар, затопление).
«Причем в мировой практике существует два подхода к расчету убытков при наступлении страхового случая, — рассказывает страховщик. — При американском подходе (применяется в России) возмещаются прямые издержки и потерянная прибыль до фактического возобновления деятельности либо на период застрахованного срока. Есть европейская модель: компенсация рассчитывается до того момента, когда предприятие выходит на мощность, которая была до наступления страхового случая, вплоть до восстановления доли рынка». При этом он отмечает, что в кризис предприятия покупают страховую защиту все реже, в основном по требованию банка.
Полис не гарантия
При этом опрошенные Банки.ру страховщики утверждают, что их клиентов среди пострадавших предпринимателей не было, а если бы и были, то снос построек не являлся бы страховым случаем.
Классический полис страхования убытков от перерыва в деятельности исключает действия властей любого уровня, объясняет вице-президент страхового брокера «МАРШ» Армен Гюлумян.
Такие события по общемировым стандартам страхования не рассматриваются как риски, которые могут быть переданы страховщику, указал руководитель департамента страхования имущества и технических рисков «Росгосстраха» Владислав Тимофеев. «Действия легитимных властей не приравниваются к событиям, имеющим случайную или внезапную природу возникновения», — поясняет он. «В страховой практике покрытие по риску BI (business interruption — перерыв в деятельности. — Приме. ред.) распространяется только на те случаи, когда в результате непредвиденных событий (пожара, затопления и т. д.) пострадало имущество, которое было застраховано», — рассказывает начальник управления по страхованию непромышленных активов «СОГАЗа» Елена Фридман.
«Страховщик освобождается от обязанности по производству страховой выплаты для всех групп рисков за убытки, возникшие вследствие террористических актов, диверсий; массовых беспорядков, народных волнений, забастовок; изъятия, конфискации, реквизиции, ареста или уничтожения застрахованного имущества по распоряжению государственных органов», — перечисляет генеральный директор «Страхового брокера Сбербанка» Александр Газизов.
Кроме того, страховщики указывают на то, что массовый снос построек не может рассматриваться как риск (событие, которое может произойти, а может не произойти), потому что был запланирован заранее. «Юридически снос объясняется вступившими в силу в этом году поправками в Гражданский кодекс, указывает Александр Газизов из «Страхового брокера Сбербанка». — Так, согласно статье 222 ГК РФ, для ликвидации самостроя решение суда больше не требуется, и органу местного самоуправления, принявшему решение о сносе самовольной постройки, достаточно оформленного надлежащим образом уведомления».
«У нас на руках было распоряжение правительства Москвы от 8 декабря 2015 года со списком строений, которые планируется снести. Поэтому даже если бы теоретически владельцы таких объектов обратились к нам за полисом, мы бы вынуждены были им отказать», — добавляет начальник управления имущественного страхования «РЕСО-Гарантии» Олег Кузнецов. Поэтому оспорить в суде это событие тоже не представляется возможным, поясняет Александр Газизов.
Киоски не страхуем
Покрытие убытков в результате действия властей используется в договорах крупных клиентов с лимитами ответственности, которые исчисляются миллиардами, рассказывает директор по развитию страхования СК «МАКС» Сергей Печников.
Теоретически застраховать риск перерыва в деятельности из-за действий властей можно, но для этого необходима прямая оговорка в договоре страхования, говорит Александр Газизов. Как следствие, вырастает цена риска, а на это компании идут неохотно, констатирует он. Сомнительно, что кто-нибудь из страховщиков делал такую оговорку при страховании киосков и павильонов, полагает Олег Кузнецов из «РЕСО-Гарантии». Сама компания не принимает на страхование киоски даже по полису страхования имущества малых предприятий.
«Действия властей могут покрываться только в рамках страхования политических рисков — потеря активов, доступа к ним или возможности извлечения из них прибыли иностранной компанией на территории другого государства, — рассуждает Армен Гюлумян из «МАРШ». — То есть теоретически такой полис могла купить иностранная компания и получить выплату при потере своего бизнеса в России по решению властей (национализация, экспроприация и т. д.)». Также подобные виды страхования обычно касаются экспортно-импортных операций, добавляет Владислав Тимофеев из «Росгосстраха».
По мнению Сергея Печникова, покрытие подобных рисков в реалиях РФ — «маркетинговая фишка» страховых брокеров, обусловленная буквальным переносом зарубежной практики на российский рынок.
По словам Елены Фридман из «СОГАЗа», покрытие от перерыва в деятельности в основном покупают крупные промышленные предприятия, а из непромышленных — это крупные ТЦ, владельцы офисных зданий. Те, чей доход во многом зависит от арендных платежей.
При этом убытки от остановки деятельности на практике оказываются гораздо больше, чем от потери основных имущественных активов, отмечает Армен Гюлумян. «Зачастую пропорция между имущественной частью и потерей прибыли может достигать 40/60 и даже большего распределения в пользу потери прибыли», — оценивает эксперт. Выплаты по убыткам от перерыва в деятельности в России — обычная практика, утверждает он, не раскрывая клиентов и сумму их потерь.
Небольшие предприятия и частные клиенты страхуют риск перерыва в деятельности крайне редко, говорит Елена Фридман.
Даже такое крупное предприятие, как «Крошка Картошка», подобное страхование не практикует, рассказал Банки.ру директор по маркетингу компании Михаил Кудрявцев. (В «ночь длинных ковшей» компания потеряла три точки — на Сухаревской, Кропоткинской и Чистых прудах, две из которых — франчайзи.) По его словам, для «Крошки Картошки» снос одного киоска не очень чувствителен, так как на неделе открывается и закрывается порядка пяти точек, а оборудование из подлежащего сносу павильона успели вывезти. Страховать имущество, по его мнению, особого смысла для компании нет, так как «за десять лет ни одной точки не сгорело». Случай убытков от закрытия он смог припомнить только один: когда в прошлом году в Петербурге за четыре месяца прошло несколько десятков эвакуаций из торгово-развлекательных комплексов из-за ложных сообщений о минировании. «Тогда мы огромные деньги теряли», — признает Михаил Кудрявцев.
«Уличная торговля как бизнес маргинализировалась. На улице уже давно не покупают в таком объеме, как раньше», — подытоживает представитель «Крошки Картошки».
Елена ПЕТЕШОВА,
