В России у финансовых технологий особый путь
Финансовые технологии в нашей стране могут развиваться так же быстро, как и в других. Однако если отечественные разработки в этой сфере в целом соответствуют мировым аналогам, то действия участников рынка сильно отличаются, а их роли распределены совершенно по-другому.
Как в мире
В мировом финтехе значительную роль играют стартапы и крупные технологичные компании (Amazon, Microsoft, IBM, Google). Банкам достаточно сложно их догнать из-за жесткого регулирования, консервативности и корпоративной структуры, которые мешают принятию быстрых решений. Создание консорциумов крупнейших банков (R3, Hyperledger и др.) пока не ускоряет адаптацию новых финансовых технологий из-за множества противоречий и юридических проблем. Несмотря на то что во многих крупных коммерческих и даже центральных банках уже созданы или создаются отдельные прототипы на базе самых передовых финансовых технологий (в том числе блокчейна в JP Morgan, UBS, Bank of England, в R3 планируют выпуск Corda к 30 ноября), до массовых финансовых продуктов, основанных на таких разработках, еще далеко.
В результате даже самым технологически передовым банкам приходится либо кооперироваться с интернет-гигантами (например, Citi и Google, Bank of Tokyo-Mitsubishi UFJ и IBM), либо создавать собственные акселераторы финтех-стартапов (например, Barclays, BNP Paribas, Wells Fargo). При этом большинство традиционных банков, особенно в Европе, рискуют либо остаться в качестве низкомаржинального и регулируемого хранилища счетов клиентов, либо закрыться.
К падению маржи в глобальном банковском секторе приводят низкие процентные ставки в основных валютах, высокий уровень операционных расходов и ужесточение требований регуляторов («Базель III» к 2019 году). По оценкам McKinsey, к 2020 году доходность капитала банков в мире упадет до 2%, что ставит под вопрос их существование при текущей стоимости капитала. Худшая ситуация по марже в Европе (cost to income выше 70%). Немного лучше в США (выше 60%). Чтобы снизить издержки, ключевым решением уже становится сокращение персонала, офисов и т. д. В Европе на одного сотрудника традиционного банка приходится 200 клиентов. Для безубыточности, по некоторым оценкам, в ближайшее время будет нужно примерно 400 клиентов на сотрудника (в Сбербанке, по словам Германа Грефа, — 470). Для сравнения: в современных онлайн-банках и финтех-компаниях этот показатель начинается от 1 200, отдельные достигают уровня эффективности в 10 000 и выше.
В Китае и ряде других азиатских стран лидерами финтеха также являются стартапы. Уровень операционной маржи в банковской сфере еще настолько высок (cost to income около 30%, по данным McKinsey), что переход на новые технологии внутри крупнейших китайских и азиатских банков не столь необходим для их выживания, и регуляторы могут его искусственно замедлять с целью сохранения устойчивости финансовой системы. Принятое в конце августа китайским регулятором ограничение деятельности платформ P2P-кредитования уже привело к закрытию ряда компаний в этой сфере. Несмотря на то что китайские финтех-компании пока лидируют в мире (по оценкам KPMG) по привлечению инвестиций, данная ситуация может начать меняться уже в ближайшее время.
Как у нас
В России институциональная среда развития финтеха отличается от мировой. Наши потенциально успешные стартапы на ранних стадиях часто переходят либо под контроль крупных компаний, либо в иностранную, более благоприятную для привлечения капитала, юрисдикцию. Ключевую роль в развитии финтеха в РФ играют именно крупные банки из топ-10 (может, топ-25), для которых характерно централизованное принятие решений под влиянием регулятора. Технологичные компании, такие как Тинькофф и QIWI, скорее, исключение. И то лишь потому, что возникли в экономически благоприятные для России 2000-е и сейчас слишком дороги для быстрого поглощения. Крупные российские банки, приспособившись к недавним потрясениям, в условиях некоторого роста рентабельности (на фоне высокого уровня ставок) готовы выделять значительные ресурсы на модернизацию для повышения конкурентоспособности. Особенно заметен здесь Сбербанк, выигравший, несмотря на санкции, больше остальных от процессов консолидации в банковском секторе и высоких ставок по облигациям федерального займа.
Относительно высокое соотношение cost to income в РФ (около 50%) оставляет простор для повышения маржинальности в целом по банковскому сектору. У Сбербанка с учетом положительной динамики последних лет также есть огромный запас для повышения эффективности, в том числе за счет внедрения финансовых технологий. Намерения Сбербанка в этой сфере поражают своей масштабностью. В частности, в «Сбертехе», созданном в 2011 году для обслуживания IT-проектов банка, уже работают около 8 500 человек.
Развитие финтеха в России происходит при полной поддержке и руководящей роли мегарегулятора — ЦБ. В условиях повышенных кредитных рисков со стороны заемщиков ужесточение регулирования сопровождается ускоренной консолидацией в финансовой сфере. ЦБ по возможности избавляется от «слабого звена» — тех небольших банков и финансовых компаний, которые не могут адаптироваться к новым требованиям, автоматизировать бизнес-процессы и внедрить передовые системы риск-менеджмента. Регулятор заинтересован в максимальной автоматизации процессов под его полным контролем в финансовом секторе, так что даже готов пойти на некоторые риски, связанные с быстрым внедрением новых финансовых технологий.
Из конкретных шагов ЦБ по стимулированию развития финтеха можно отметить апробацию вместе с крупнейшими банками прототипа платформы «Мастерчейн» на базе технологии блокчейна (Ethereum) для новых финансовых продуктов; разработку законодательства в области криптовалют; внедрение Единой системы идентификации и аутентификации (ЕСИА) для клиентов банков; переход на онлайн-порядок ведения бухгалтерского учета XBRL; проект регулирования новых моделей взаимодействия кредиторов и заемщиков (краудфандинга, P2P и P2B-кредитования); создание проекта стратегии повышения финансовой доступности; предложения по обязательному робоконсультированию для брокерских и управляющих компаний; поддержку роботрейдинга и другие. Многие из инициатив планируется апробировать в рамках консорциума крупнейших банков и других участников рынка под руководством ЦБ и законодательно оформить уже в 2017 году.
Поддержка финтеха со стороны регуляторов присутствует во многих странах мира. Однако мало где роль регулятора в развитии финтеха и его влияние на финансовый сектор так же значительны, как в России.
Масштабные процессы трансформации финансовой системы требуют усилий по сохранению ее устойчивости. Поэтому одной из ключевых угроз, что признает и председатель ЦБ Эльвира Набиуллина, является угроза кибербезопасности, значимость которой существенно повышается при таком кардинальном обновлении инфраструктуры финансового сектора. Стремительная динамика ущерба от киберпреступлений в мире позволяет оценить потери от них в диапазоне 2—3 трлн долларов к 2020 году. В России эти суммы пока ничтожны: всего около 5 млрд рублей пытались вывести со счетов клиентов киберпреступники в 2015 году. Для сравнения: ущерб от других видов мошенничества, например связанных с уклонением от уплаты налогов, исчисляется миллиардами долларов.
Большой спрос на IТ-специалистов (в том числе частично замещающих прочий банковский персонал) и хороший уровень защиты инфраструктуры в РФ позволяют сделать вывод, что «окупаемость» киберпреступлений («доходы» за вычетом затрат на организацию кибератак) внутри России находится на невысоком уровне. При относительно дружественных отношениях с Китаем, ограниченном обращении рубля в мире и надежных системах киберзащиты российского производства вероятность критических угроз от зарубежных киберпреступников для российской финансовой системы также пока невысока. Однако ситуация может существенно поменяться при ускорении развития финтеха.
По признанию ключевых участников рынка, главный тормоз в развитии финтеха в России —нехватка квалифицированных кадров, в первую очередь в сфере IТ. По сравнению с Китаем, Индией и другими странами Азиатско-Тихоокеанского региона, в России конкуренция за эти кадры очень сильна. В результате их зарплаты начинают опережать зарплаты других работников финсектора. Банки переманивают айтишников друг у друга. Сбербанк даже открывает в Татарстане программы для их подготовки.
Сухой остаток
Финтех в мире может развиваться как внутри банков при полной трансформации их бизнеса, так и разрушить их извне, а вместе с ними обслуживающие организации (например, систему денежных переводов SWIFT). Отличия нашей страны: высокие ставки, западные санкции и сложившаяся институциональная среда существенно, но не всегда негативно, сказываются на тенденциях развития финансового сектора. Уже в ближайшее время станет видно, позволит ли российский путь развития финтеха добиться лидерства отечественных технологий и улучшить доступ к финансовым услугам для конечных пользователей хотя бы на внутреннем рынке.
Юрий ДРАНЕВ, заведующий отделом количественного моделирования Форсайт-центра Института статистических исследований и экономики знаний (ИСИЭЗ) НИУ ВШЭ, для
В России у финансовых технологий особый путь Финансовые технологии в нашей стране могут развиваться так же быстро, как и в других. Однако если отечественные разработки в этой сфере в целом соответствуют мировым аналогам, то действия участников рынка сильно отличаются, а их роли распределены совершенно по-другому. Как в мире В мировом финтехе значительную роль играют стартапы и крупные технологичные компании (Amazon, Microsoft, IBM, Google). Банкам достаточно сложно их догнать из-за жесткого регулирования, консервативности и корпоративной структуры, которые мешают принятию быстрых решений. Создание консорциумов крупнейших банков (R3, Hyperledger и др.) пока не ускоряет адаптацию новых финансовых технологий из-за множества противоречий и юридических проблем. Несмотря на то что во многих крупных коммерческих и даже центральных банках уже созданы или создаются отдельные прототипы на базе самых передовых финансовых технологий (в том числе блокчейна в JP Morgan, UBS, Bank of England, в R3 планируют выпуск Corda к 30 ноября), до массовых финансовых продуктов, основанных на таких разработках, еще далеко. В результате даже самым технологически передовым банкам приходится либо кооперироваться с интернет-гигантами (например, Citi и Google, Bank of Tokyo-Mitsubishi UFJ и IBM), либо создавать собственные акселераторы финтех-стартапов (например, Barclays, BNP Paribas, Wells Fargo). При этом большинство традиционных банков, особенно в Европе, рискуют либо остаться в качестве низкомаржинального и регулируемого хранилища счетов клиентов, либо закрыться. К падению маржи в глобальном банковском секторе приводят низкие процентные ставки в основных валютах, высокий уровень операционных расходов и ужесточение требований регуляторов («Базель III» к 2019 году). По оценкам McKinsey, к 2020 году доходность капитала банков в мире упадет до 2%, что ставит под вопрос их существование при текущей стоимости капитала. Худшая ситуация по марже в Европе (cost to income выше 70%). Немного лучше в США (выше 60%). Чтобы снизить издержки, ключевым решением уже становится сокращение персонала, офисов и т. д. В Европе на одного сотрудника традиционного банка приходится 200 клиентов. Для безубыточности, по некоторым оценкам, в ближайшее время будет нужно примерно 400 клиентов на сотрудника (в Сбербанке, по словам Германа Грефа, — 470). Для сравнения: в современных онлайн-банках и финтех-компаниях этот показатель начинается от 1 200, отдельные достигают уровня эффективности в 10 000 и выше. В Китае и ряде других азиатских стран лидерами финтеха также являются стартапы. Уровень операционной маржи в банковской сфере еще настолько высок (cost to income около 30%, по данным McKinsey), что переход на новые технологии внутри крупнейших китайских и азиатских банков не столь необходим для их выживания, и регуляторы могут его искусственно замедлять с целью сохранения устойчивости финансовой системы. Принятое в конце августа китайским регулятором ограничение деятельности платформ P2P-кредитования уже привело к закрытию ряда компаний в этой сфере. Несмотря на то что китайские финтех-компании пока лидируют в мире (по оценкам KPMG) по привлечению инвестиций, данная ситуация может начать меняться уже в ближайшее время. Как у нас В России институциональная среда развития финтеха отличается от мировой. Наши потенциально успешные стартапы на ранних стадиях часто переходят либо под контроль крупных компаний, либо в иностранную, более благоприятную для привлечения капитала, юрисдикцию. Ключевую роль в развитии финтеха в РФ играют именно крупные банки из топ-10 (может, топ-25), для которых характерно централизованное принятие решений под влиянием регулятора. Технологичные компании, такие как Тинькофф и QIWI, скорее, исключение. И то лишь потому, что возникли в экономически благоприятные для России 2000-е и сейчас слишком дороги для быстрого поглощения. Крупные российские банки, приспособившись к недавним потрясениям, в условиях некоторого роста рентабельности (на фоне высокого уровня ставок) готовы выделять значительные ресурсы на модернизацию для повышения конкурентоспособности. Особенно заметен здесь Сбербанк, выигравший, несмотря на санкции, больше остальных от процессов консолидации в банковском секторе и высоких ставок по облигациям федерального займа. Относительно высокое соотношение cost to income в РФ (около 50%) оставляет простор для повышения маржинальности в целом по банковскому сектору. У Сбербанка с учетом положительной динамики последних лет также есть огромный запас для повышения эффективности, в том числе за счет внедрения финансовых технологий. Намерения Сбербанка в этой сфере поражают своей масштабностью. В частности, в «Сбертехе», созданном в 2011 году для обслуживания IT-проектов банка, уже работают около 8 500 человек. Развитие финтеха в России происходит при полной поддержке и руководящей роли мегарегулятора — ЦБ. В условиях повышенных кредитных рисков со стороны заемщиков ужесточение регулирования сопровождается ускоренной консолидацией в финансовой сфере. ЦБ по возможности избавляется от «слабого звена» — тех небольших банков и финансовых компаний, которые не могут адаптироваться к новым требованиям, автоматизировать бизнес-процессы и внедрить передовые системы риск-менеджмента. Регулятор заинтересован в максимальной автоматизации процессов под его полным контролем в финансовом секторе, так что даже готов пойти на некоторые риски, связанные с быстрым внедрением новых финансовых технологий. Из конкретных шагов ЦБ по стимулированию развития финтеха можно отметить апробацию вместе с крупнейшими банками прототипа платформы «Мастерчейн» на базе технологии блокчейна (Ethereum) для новых финансовых продуктов; разработку законодательства в области криптовалют; внедрение Единой системы идентификации и аутентификации (ЕСИА) для клиентов банков; переход на онлайн-порядок ведения бухгалтерского учета XBRL; проект регулирования новых моделей взаимодействия кредиторов и заемщиков (краудфандинга, P2P и P2B-кредитования); создание проекта стратегии повышения финансовой доступности; предложения по обязательному робоконсультированию для брокерских и управляющих компаний; поддержку роботрейдинга и другие. Многие из инициатив планируется апробировать в рамках консорциума крупнейших банков и других участников рынка под руководством ЦБ и законодательно оформить уже в 2017 году. Поддержка финтеха со стороны регуляторов присутствует во многих странах мира. Однако мало где роль регулятора в развитии финтеха и его влияние на финансовый сектор так же значительны, как в России. Масштабные процессы трансформации финансовой системы требуют усилий по сохранению ее устойчивости. Поэтому одной из ключевых угроз, что признает и председатель ЦБ Эльвира Набиуллина, является угроза кибербезопасности, значимость которой существенно повышается при таком кардинальном обновлении инфраструктуры финансового сектора. Стремительная динамика ущерба от киберпреступлений в мире позволяет оценить потери от них в диапазоне 2—3 трлн долларов к 2020 году. В России эти суммы пока ничтожны: всего около 5 млрд рублей пытались вывести со счетов клиентов киберпреступники в 2015 году. Для сравнения: ущерб от других видов мошенничества, например связанных с уклонением от уплаты налогов, исчисляется миллиардами долларов. Большой спрос на IТ-специалистов (в том числе частично замещающих прочий банковский персонал) и хороший уровень защиты инфраструктуры в РФ позволяют сделать вывод, что «окупаемость» киберпреступлений («доходы» за вычетом затрат на организацию кибератак) внутри России находится на невысоком уровне. При относительно дружественных отношениях с Китаем, ограниченном обращении рубля в мире и надежных системах киберзащиты российского производства вероятность критических угроз от зарубежных киберпреступников для российской финансовой системы также пока невысока. Однако ситуация может существенно поменяться при ускорении развития финтеха. По признанию ключевых участников рынка, главный тормоз в развитии финтеха в России —нехватка квалифицированных кадров, в первую очередь в сфере IТ. По сравнению с Китаем, Индией и другими странами Азиатско-Тихоокеанского региона, в России конкуренция за эти кадры очень сильна. В результате их зарплаты начинают опережать зарплаты других работников финсектора. Банки переманивают айтишников друг у друга. Сбербанк даже открывает в Татарстане программы для их подготовки. Сухой остаток Финтех в мире может развиваться как внутри банков при полной трансформации их бизнеса, так и разрушить их извне, а вместе с ними обслуживающие организации (например, систему денежных переводов SWIFT). Отличия нашей страны: высокие ставки, западные санкции и сложившаяся институциональная среда существенно, но не всегда негативно, сказываются на тенденциях развития финансового сектора. Уже в ближайшее время станет видно, позволит ли российский путь развития финтеха добиться лидерства отечественных технологий и улучшить доступ к финансовым услугам для конечных пользователей хотя бы на внутреннем рынке. Юрий ДРАНЕВ, заведующий отделом количественного моделирования Форсайт-центра Института статистических исследований и экономики знаний (ИСИЭЗ) НИУ ВШЭ, для
