Уже три месяца президент ВТБ Андрей КОСТИН работает в кабинете на 58-м этаже башни «Федерация», который в прошлом году показывал премьеру Владимиру Путину в ходе его визита в банк. Из одного окна открывается прекрасный вид на Москву, другое выходит на башню «Восток», достройку которой финансирует Сбербанк. Недавно на башне появился логотип основного конкурента ВТБ. Костин шутит: «Лучше бы «Сбер» повесил логотип напротив моего окна — вид был бы лучше». В конце марта в этом кабинете прошла его последняя встреча с экс-президентом Банка Москвы Андреем Бородиным. В интервью «Ведомостям» Костин рассказал о том, какие переговоры сейчас ведет ВТБ с бывшим президентом и совладельцем Банка Москвы Андреем Бородиным, как ему работается с властным тандемом и чем новый глава наблюдательного совета ВТБ Сергей Дубинин отличается от прежнего — Алексея Кудрина.
«Мы отнимать ничего не собираемся»
— Когда вы решили купить Банк Москвы?
— Когда стало понятно, что новый мэр намерен реализовать коммерческие активы, принадлежащие городу.
— Инициатором выступил мэр?
— Скорее инициатива была взаимной. Мы с ним встретились в начале ноября. В ходе этого разговора я выразил интерес к покупке этого актива, а он — интерес к быстрой продаже за хорошую цену.
— При Юрии Лужкове у вас таких желаний не было?
— Нет, потому что у нас не было возможности.
— А сейчас она у вас появилась? Вы же изначально понимали, что капитала ВТБ не хватит на покупку 100% Банка Москвы?
— Это не совсем так, особенно учитывая то, что в июне после распределения прибыли за 2010 г. капитал ВТБ существенно увеличится. Капитала у нас достаточно на приобретение не только контрольного, но и практически 100%-ного пакета акций Банка Москвы.
— Вопрос в цене. Если вы будете приобретать по такой же цене, как и у города, достаточность капитала первого уровня у ВТБ снизится с 12,4 до 9,5.
— Мы работаем над ценой. Считаю, что у нас есть основания полагать, что оставшийся пакет мы способны приобрести дешевле, чем у города. Согласно нашим подсчетам достаточность капитала после приобретения останется выше 10%.
— Что в вашем понимании означает «дешевле»: на 10% дешевле, чем у города, или на 50%?
— Посмотрим. Думаю, часть акций к нам может перейти вместе с другими активами. В частности, тот пакет, который находится у страховой компании. Цена покупки у тех акционеров, которые недавно вошли в капитал Банка Москвы, будет зависеть от времени продажи.
— Но ВТБ все-таки заинтересован в консолидации 100% акций Банка Москвы?
— Да.
— В какой перспективе?
— Этот вопрос будет решаться в ходе переговоров с акционерами.
— До конца нынешнего года вы не планируете увеличивать свою долю?
— Не знаю. Это будет зависеть от ряда обстоятельств. В частности, от дальнейших переговоров с Андреем Бородиным [бывший президент Банка Москвы].
— Вы сейчас ведете переговоры с Бородиным?
— Лично я — нет, но мои представители ведут переговоры с его представителями.
— О чем вы ведете с ним переговоры, если он не является крупным акционером Банка Москвы?
— Он является владельцем тех активов, которые были приобретены на кредиты Банка Москвы. Мы обсуждаем вопрос либо об обслуживании или возврате кредитов, выданных этим организациям, либо о передаче этих активов.
— Возврат кредитов или передача этих активов являются ключевыми в вопросе увеличения доли ВТБ в капитале Банка Москвы?
— Нет. Просто вместе с этими активами к нам могут перейти, например, 17,3% акций Банка Москвы, которые принадлежат Столичной страховой группе [ССГ].
— Этот пакет контролирует Бородин?
— По моим данным, да. Кстати, уже после приобретения ВТБ пакета акций Банка Москвы принадлежащая банку компания «Финансовый ассистент» продала две акции ССГ неизвестным офшорным структурам, лишив нас контроля над страховым бизнесом. Таким образом, у нас осталось 50% минус 1 акция.
— То есть если вы покупаете у него непрофильные активы, то он передает вам пакет акций Банка Москвы, принадлежащий ССГ?
— Речь идет о передаче тех активов, приобретение и работа которых финансировалась Банком Москвы и у которых есть задолженность перед банком. ССГ — один из таких активов. Можно это называть «выкупом», но вообще речь идет о компенсации и возврате кредитов, которые могут осуществляться либо в денежной форме, либо в форме отступного или какого-то другого механизма.
— Вы хотите отнять эти активы у Бородина?
— Мы отнимать ничего не собираемся. Если заемщик должен деньги, то для нас предпочтительнее возврат кредитных средств. Мы хотели бы увидеть именно этот сценарий. Но если возврата нет, то в отдельных случаях может происходить передача объектов залогов или имущества заемщиков.
— О каких активах идет речь?
— Их список уточняется. Кредитный портфель Банка Москвы делится по своей структуре на две части: регулярные и инвестиционные кредиты. С первый ситуация понятна, и состояние кредитного портфеля не вызывает озабоченности. За счет инвестиционных кредитов финансировалась покупка и развитие многочисленных предприятий в различных отраслях, таких как лесопереработка, сельское хозяйство, страхование, алкогольная промышленность и кинобизнес. Как мы понимаем, значительная часть инвестиционного портфеля банка объемом в несколько миллиардов долларов была выдана Бородину и [бывшему первому зампреду Банка Москвы] Дмитрию Акулинину на покупку непрофильных активов. Сейчас начались проблемы с обслуживанием долга этими заемщиками. Мы усматриваем в этом нежелание собственников расплачиваться по долгам банку. Более того, перед уходом из банка бывшие руководители предприняли попытки вывода активов, расторжения договоров залогов. Проверяется также информация о возможной подмене решений кредитного комитета. К нам приходят бизнесмены, рассказывающие о том, что им поступают предложения о выкупе тех или иных активов, якобы уже очищенных каким-то образом от кредитов банка. Даже здания, в которых расположены офисы Банка Москвы, в ряде случаев не являются собственностью банка, а арендуются банком у фирм, подконтрольных Бородину и Акулинину. В этих условиях в целях обеспечения наиболее полного возврата кредитных средств мы будем настаивать на передаче активов, купленных на кредитные средства, под контроль самого Банка Москвы.
— Вы говорите, что кредиты плохо обслуживаются, т. е. по ним не выплачиваются проценты? Какой рост просрочки могут вызвать эти кредиты?
— Пока трудно об этом говорить. Возможно, предприятия и могут обслуживать долг, но не могут или не хотят наладить финансовую дисциплину по обслуживанию кредитов.
— Может, у них просто временные трудности? Или вы считаете, что у реальных бенефициаров этих компаний не будет возможности обслуживать кредиты?
— Сами бенефициары этих компаний не скрывают того, что в ближайшее время у них не появится желания наладить процесс обслуживания долгов. Тем более что для успешного развития этих активов требуются дополнительные инвестиции, которых у них сейчас нет. В этих условиях они сами выражают готовность о передаче этих активов под контроль банка.
— Все эти активы принадлежат Бородину и Акулинину?
— Я этого утверждать не могу, поскольку структура собственности достаточно сложна — это многочисленные офшоры. У нас есть основания полагать, что к многим компаниям Бородин имеет прямое отношение.
— Какая часть кредитного портфеля приходится на эти активы?
— Трудно оценить, потому что довольно сложно подтвердить право собственности. Но эта часть значительна. Она измеряется миллиардами долларов.
— Сколько именно? Больше $3 млрд?
— Пока преждевременно обсуждать конкретную сумму.
— Это больше половины портфеля?
— Пока это оценить сложно. Точная цифра станет известна в процессе переговоров.
— Вы купили банк, неужели вы не знаете ничего о качестве и структуре его кредитного портфеля?
— О качестве знаю, но вопрос о том, какие кредиты выданы компаниям Бородина, сложно комментировать.
— Как вы можете вести переговоры о приобретении этих активов и не знать, какая часть портфеля на них приходится?
— Переговоры ведутся по каждому конкретному активу, в том числе по вопросам их обслуживания либо компенсации банку тех затрат, которые были понесены на покупку и кредитование этих компаний.
— Эти кредиты просрочены?
— Нет. Большая их часть обслуживалась. Надо найти ответ на вопрос, за счет чего это происходило. Просрочка пока невелика. Но у нас есть подозрение, что часть из них финансировалась за счет новых кредитов.
— Эти кредиты обеспечены?
— Мы сейчас изучаем степень их обеспеченности.
— Когда ВТБ начал вести переговоры с Бородиным по вопросу непрофильных активов?
— Когда мы стали акционерами. До этого мы переговоров с Бородиным не вели.
— То есть вы купили кота в мешке — банк, качество и структуру портфеля которого вы не знали?
— После того как мы зашли на банк и поставили наших менеджеров, у нас появилась возможность детально изучить эти проблемы.
— То есть вы знали об этих активах еще и до того, как стали акционерами банка?
— Да.
— Но они вас не интересовали ранее?
— Мы не многопрофильный холдинг, хотя судьба нас заставила заниматься девелоперскими проектами. Для нас главная задача — вернуть те средства, которые были потрачены на эти активы. Сейчас мы будем заниматься именно этой работой. Нам необходимо, чтобы кредиты либо исправно обслуживались, либо контролировались банком. Таким образом, мы сможем улучшить систему контроля и возврата средств.
«Мне скальп Бородина не нужен»
— Почему изначально у вас не заладился диалог с Бородиным?
— Мы открыты к диалогу со всеми акционерами. Однако при этом мы столкнулись с нежеланием миноритарного акционера вести конструктивный диалог. Более того, он предпринимал попытки воспрепятствовать сделке с городом. С самого начала поведение менеджмента было неконструктивным. Это мешало диалогу и обсуждению покупки акций у Бородина.
— И тогда вы решили инициировать проверку Счетной палаты?
— Проверка Счетной палаты — это нормальное явление. ВТБ Cчетная палата проверяет каждые два года.
— Но Счетная палата проверяет в основном госбанки.
— Банк Москвы до марта нынешнего года являлся государственным, ведь основным акционером было правительство Москвы. Объем бюджетных средств в Банке Москвы может быть сопоставим с ВТБ. Там есть что проверять, оснований масса. Работа Счетной палаты помогла определить качество кредитного портфеля и уровень работы в Банке Москвы. Мы им за это благодарны.
— И все-таки зачем вы инициировали эту проверку? Чтобы поставить Бородина на место?
— Зачем нам его куда-то ставить? Он место себе сам нашел.
— Зачем вы инициировали судебное преследование Бородина?
— Все те дела, которые сейчас рассматриваются следственными органами, насколько мне известно, были инициированы еще при старом руководстве города, задолго до того, как ВТБ задумался о покупке акций Банка Москвы.
— Вы хотите сказать, что это случайное совпадение?
— Я считаю, если ты работаешь, нарушая закон, надо рано или поздно за это отвечать.
— Вы не считаете, что ваши действия нарушают негласное правило, сложившееся в российском бизнесе, о неиспользовании властных и силовых структур в разрешении споров?
— Я не использую силовые структуры в разрешении этого спора. У нас нет спора с Бородиным.
— Но ведь в последнее время никто из бизнесменов не играет, нарушая все мыслимые и немыслимые правила, так как вы в ситуации с Банком Москвы. Вы выставляете его виновным во всех смертных грехах, и как-то случайно это совпало по срокам с тем периодом, когда вы заинтересовались банком и начали предпринимать попытки войти в его капитал…
— Я оперирую только фактами и на их основе делаю оценки. Мне скальп Бородина не нужен. Дыру в балансе им не закроешь. Моя задача — обеспечить возврат средств, которые Бородин, по моим предположениям, мог вывести из банка и которые он должен вернуть в том объеме, в каком он может это сделать. На мой взгляд, ситуация, когда банк работает на одного менеджера с целью обеспечения его личных проектов, не является нормальной.
— Процесс выдачи кредитов компаниям, аффилированным с менеджментом, требует особого порядка одобрения. Может, вы заблуждаетесь в своих догадках и предположениях?
— Порядка там было мало. Некоторые кредиты выдавались без подписанных кредитных соглашений. Задача нового менеджмента во главе с Михаилом Кузовлевым — навести порядок.
— Как он сможет навести порядок, если вы изначально начали все делать без порядка? Например, вы покупали банк без аукциона, хотя федеральное имущество продается на аукционах. Купив в банке более 30% акций, вы не выставили оферту миноритариям.
— Мы покупали банк в соответствии с законом.
— Если вы нашли какие-то лазейки, которые вам позволили обойти закон, это не значит, что вы действовали так, как принято…
— Мы работали с главным акционером и купили у него пакет по рыночной цене. Эти средства пошли в городской бюджет и будут использованы на социальные нужды, а также на строительство дорог, тоннелей и другие объекты инфраструктуры. Если мы будем вести переговоры о приобретении доли других акционеров, наши действия также будут предприниматься в соответствии с законом.
— Может быть, полученные средства и должны были пойти в бюджет, но пока они осели на счетах в ВТБ, а на депозиты ведь дороги не построишь…
— Мы заплатили деньги продавцу. Дальнейшее использование этих средств — не мой вопрос.
— То есть, по вашим словам, перевод в ВТБ порядка 100 млрд руб. бюджетных средств был не согласован с вами?
— ВТБ — уполномоченный банк московского правительства. Наличие такой суммы на счете в ВТБ — это дело клиента, которому принадлежат эти средства. Хотя как банк мы заинтересованы в том, чтобы клиенты держали у нас средства.
— Но ведь эти средства могли остаться и в Банке Москвы?
— Могли, но этот вопрос к распорядителю счета.
— Когда вы в последний раз общались с Бородиным?
— Накануне его бегства в Лондон в марте.
— Вы обсуждали непрофильные активы?
— В том числе и их.
— Если к Банку Москвы перейдут упомянутые непрофильные активы, вы их повесите на банк или создадите отдельную структуру?
— С управленческой точки зрения их надо выделять.
— Что вы сейчас хотите от Бородина?
— Чтобы он отчитался за проделанную работу и ликвидировал те проблемы, которые есть у банка, либо за счет своих средств, либо за счет активов, т. е. вернул средства, которые банк предоставлял ему и отсутствие которых может создать проблемы для Банка Москвы.
— Но ведь вы могли избавиться от проблем. Бородин и вам, и председателю наблюдательного совета Алексею Кудрину предлагал рассмотреть возможность продажи ему пакета города, а вы отказались. Почему?
— По моему мнению, мы не получили серьезного предложения на этот счет.
— Но он ведь предлагал выкупить долю города за 103 млрд руб., из которых 50 млрд руб. готов был дать вам сразу, а остальные в рассрочку.
— Это предложение никогда не представляло из себя нечто большее, чем бумагу, направленную по факсу. Кроме того, покупку ВТБ Банка Москвы я считал и продолжаю считать правильным решением. Не вижу причин для того, чтобы мы положительно ответили на его предложение. Он — просто менеджер и миноритарный владелец. Ни в одной стране мира менеджер не может диктовать основному акционеру, что ему делать. Я не видел оснований, почему мы должны отказываться от наших решений, уже одобренных наблюдательным советом ВТБ.
«У нас много друзей и нет врагов»
— В чьих интересах действовал [Виталий] Юсуфов [выкупая долю Бородина в Банке Москвы]?
— Мне кажется, в своих.
— Бородин говорил, что у Юсуфова была договоренность с ВТБ о том, что после покупки акций Банка Москвы он со временем перепродаст эти бумаги ВТБ.
— Если вы верите всему, что говорит господин Бородин, то вы очень наивная девушка.
— А почему я должна верить вам?
— Я вас не заставляю мне верить. Просто ссылка на мнение Бородина для меня неубедительна.
— Но вы же сами говорите, что хотите консолидировать 100% акций Банка Москвы.
— Безусловно.
— Логично предположить, что Юсуфов появился в этой сделке для того, чтобы продать потом эти акции вам.
— Юсуфов для меня более комфортный акционер, чем Бородин. Он — портфельный инвестор и не противодействует работе главного акционера банка — ВТБ. В отличие от Бородина, удовлетворявшего свои собственные потребности за счет банка, он имеет целью повышение капитализации банка и выход из этих акций. То же самое я могу сказать и про другого акционера — Сулеймана Керимова. Нам комфортно с ними работать.
— Когда вы узнали об интересе Юсуфова к приобретению акций Банка Москвы?
— На ранней стадии — до Нового года. Но мы тогда еще не были акционерами и не могли повлиять на этот процесс. Бородин вел переговоры и продавал свои акции.
— Какова была роль Игоря Юсуфова?
— Не знаю. Владельцем акций является Виталий Юсуфов.
— Но вы же знакомы с его отцом Игорем Юсуфовым?
— Да, лет двадцать.
— В ходе переговоров о вхождении Виталия Юсуфова в капитал Банка Москвы вы общались с Игорем?
— Я общаюсь каждый день с большим количеством людей, и с Юсуфовыми в том числе.
— Что вы с ними обсуждали?
— Дальнейшие планы банка.
— Дальнейшие планы Банка Москвы или ВТБ по увеличению доли в столичном банке?
— Это тоже можно расценивать как планы банка.
— Вы знали о том, что Юсуфов будет получать кредит на покупку своих акций в Банке Москвы?
— Да.
— На каких условиях он был выдан?
— На рыночных.
— Вы не выступали против выдачи кредита Юсуфову?
— Я не имел на это полномочий. В то время мы вели переговоры о покупке доли города. Кредит был выдан до 22 февраля, когда мы стали акционерами Банка Москвы.
— Какой пакет принадлежит Виталию Юсуфову?
— Примерно 20%.
— Кто собственник пакета, который принадлежит швейцарскому фонду GCM?
— Собственник этого пакета недавно сменился, но имена бенефициаров нам не известны.
— Кто стоял за этим фондом?
— Не знаю.
— Бородин?
— Я не в курсе.
— Кому принадлежит фонд Plenium Invest, владеющий 4% акций Банка Москвы?
— В моем понимании, к нему имеет отношение Бородин, но формально — нет. Банк Москвы нетранспарентный во многом, в том числе по структуре акционеров. Менеджмент де-факто контролировал банк, но де-юре их доли были завешаны на различные фонды или скрыты какими-то финансовыми сделками с западными банками. Сейчас все будет по-другому — структура собственности становится более прозрачной.
— Что другого?
— Это была закрытая контора, обслуживающая интересы прежде всего менеджмента.
— Несмотря на кажущуюся вам транспарентность, вы не знаете, кому принадлежит Plenium Invest…
— Думаю, что Бородин имеет отношение к этому фонду.
— Он говорил, что этот фонд купил акции у Credit Suisse с целью их перепродажи ВТБ. Но ВТБ отказался покупать бумаги.
— В процессе переговоров с Бородиным будем обсуждать этот вопрос.
— Керимов тоже действовал в ваших интересах?
— Он — известный в стране крупный портфельный инвестор.
— И при этом крупный друг банка ВТБ.
— У нас много друзей и нет врагов.
— Когда вы впервые познакомились с Керимовым?
— Довольно давно. Нас познакомил Олег Дерипаска.
— Как у вас зародилась столь тесная дружба?
— У нас нет тесной дружбы. Мы не празднуем вместе дни рождения и не ездим вместе в отпуска. У нас хорошие взаимоотношения между банком и клиентом. Он талантливый бизнесмен с интересными идеями, быстро принимающий решения. У него хорошая команда. С ним комфортно работать.
— На каких условиях ВТБ профинансировал сделку по покупке пакетов «Уралкалия» и «Сильвинита» Керимовым, [Александром] Несисом, [Филаретом] Гальчевым, [Зелимханом] Муцоевым и [Анатолием] Скуровым?
— Мы не можем раскрывать такую информацию о клиенте.
— Как обслуживают свои долги новые владельцы «Уралкалия» и «Сильвинита»?
— Хорошо.
— Не думают о рефинансировании?
— У нас нет проблемных вопросов во взаимоотношениях.
— Вы просили Керимова поучаствовать в вашем размещении?
— Нет. Это была его инициатива. Более того, у нас была серьезная переподписка и поэтому его заявка была сокращена.
— В итоге он стал владельцем пакета акций на $500 млн и стал крупнейшим российским миноритарием банка?
— Да. Он крупнейший акционер после государства.
— ВТБ ему помог с финансированием этой сделки?
— Нет.
— Почему Керимов так охотно идет во все проекты ВТБ — покупка акций ВТБ, Банка Москвы?
— Потому что ВТБ — хороший банк.
— Вы сами признаете, что дальнейшие перспективы Банка Москвы вызывают много вопросов. С трудом верится, что Керимов купил такой актив без вашей просьбы.
— Он хорошо знает, что из Банка Москвы через два года мы сделаем абсолютно другой банк, который будет лидером на московском и розничном, и корпоративном рынке. Капитализация банка будет расти. Все ошибки предыдущего менеджмента мы устраним. Керимов хорошо знает команду ВТБ, и покупка этого пакета — хорошая инвестиция в будущее.
— У вас есть договоренность с Керимовым о том, что он продаст свой пакет акций Банка Москвы вам через определенный промежуток времени?
— У нас два портфельных инвестора. Когда они сочтут правильным продавать свои пакеты и поймут, что заработали необходимый доход на свои инвестиции, безусловно, они будут готовы продать пакеты нам.
— Если говорить о ваших планах по увеличению доли, то первоочередным является получение доли, принадлежащей ССГ?
— Мы хотим завершить переговорный процесс и посмотреть, какой пакет акций может быть у ВТБ. Сейчас наша задача — нормализация работы Банка Москвы, дестабилизированной за последние месяцы. Наши клиенты должны почувствовать, что пришла новая команда управленцев и новый акционер. Сейчас мы занимаемся выработкой стратегии Банка Москвы. Для нас абсолютно комфортно вхождение представителей Юсуфова в совет директоров Банка Москвы.
— По сути, вы создали для себя комфортную ситуацию, при которой ВТБ до сих пор не является держателем контрольного пакета, при этом де-факто более 70% акций банка принадлежит либо вам, либо близким к вам бизнесменам.
— Эта ситуация сложилась не в результате моих действий или намерений.
— То есть Керимов и Юсуфов случайно, без вашего ведома купили акции в ваших интересах?
— Не в моих, а в своих.
«У меня с Лужковым давние и хорошие отношения»
— В Банке Москвы «торчат уши» Елены Батуриной и Юрия Лужкова?
— Известна скандальная ситуация с компанией «Премьер эстейт», по вопросу выдачи кредита которой ведется уголовное дело. Также известно, что Банк Москвы наряду с некоторыми другими банками является крупнейшим кредитором компании «Интеко».
— В какой стадии находятся переговоры ВТБ о приобретении «Интеко»?
— Ни в какой.
— Но ведь вы ездили в Австрию на переговоры с Еленой Батуриной?
— Я ездил в Австрию кататься на лыжах.
— Вы катались там вместе с Батуриной?
— Нет.
— Структуры, близкие к Батуриной и Лужкову, являлись акционерами Банка Москвы?
— Я такого не обнаруживал.
— Помимо «Интеко» и «Премьер эстейт» Банк Москвы кредитовал другие компании, близкие к бывшему мэру и его супруге?
— Я не знаю об этом.
— Последний раз вы общались с Лужковым в этом году?
— Да.
— Вы обсуждали вопросы, связанные с Банком Москвы и Бородиным?
— Я его проинформировал о том, как мы видим эту ситуацию и что мы будем делать.
— Лужков служит посредником между вами и Бородиным?
— Нет.
— Почему тогда вы его информировали об этом?
— У меня с Лужковым давние и хорошие отношения. Мне не хотелось бы считать, что наши правомочные действия в отношении менеджмента Банка Москвы по заходу на банк могли бы быть неправильно расценены.
— Это был заход или захват?
— Мы купили акции за живые деньги и просто потребовали восстановления наших прав. Разве это захват?
— Вы сетовали, что у ЦБ нет инструментария борьбы с нечестными банкирами. Вы его выработали, отстранив Бородина с помощью суда. Может, предложите ЦБ такое ноу-хау?
— ЦБ нужно иметь такой механизм без решения суда, тогда он сможет оперативно на это реагировать. За последний год вскрылся целый ряд нарушений в банковской сфере — в Межпромбанке, Банке Москвы. ЦБ вынужден тратить месяцы и годы на то, чтобы восстановить права. У него нет инструментария, чтобы оперативно вмешиваться. Единственный способ — это лишь обращаясь в следственные и правоохранительные органы. Полагаю, что ЦБ надо наделить полномочиями, когда он в крайнем случае мог бы принимать решения о временном отстранении менеджмента. Сейчас ЦБ может лишь делиться рекомендациями с акционерами. В Банк Москвы все боялись заходить, потому что он был под контролем мэра. Но с другой стороны, без этого нельзя наводить порядок. В России существует почти 1000 банков, и я считаю, что усилить полномочия ЦБ крайне необходимо. То, что в посткризисный период выявились проблемы у банков из первый двадцатки, требует серьезного анализа.
«Здесь нет огосударствления»
— Когда будет проявляться синергетический эффект от приобретения Банка Москвы?
— Думаю, до конца года мы сумеем его достичь. Мы сейчас работаем над стратегией. Но для меня она понятна. Мы должны консолидировать внешнюю сеть Банка Москвы — зарубежную и региональную. В Москве и Московской области весь корпоративный средний бизнес ВТБ мы будем переводить в Банк Москвы. Розницу мы будем развивать как в Банке Москвы, так и в «ВТБ 24». Мы хотим внедрить в банк более продвинутые технологии «ВТБ 24». Думаю, уже к концу года вы увидите другой Банк Москвы. Юридическое лицо будет сохранено. Это будет универсальный банк. Только инвестиционный бизнес будет развиваться на базе «ВТБ капитала», но определенная группа сотрудников будет сохранена.
— Корпоративные клиенты Транскредитбанка [ТКБ] из Московского региона также перейдут в Банк Москвы?
— Этот вопрос еще не решен.
— Как проходит консолидация ТКБ?
— В первый половине лета мы завершим эту сделку. Задержка связана с необходимостью оферты. Все корпоративные и правительственные решения по этому вопросу уже приняты. Но ТКБ — это банк, ориентированный на определенную отрасль. Это кэптивный банк, работающий в важной сфере. В ТКБ мы не будем развивать универсальный бизнес путем широкого привлечения клиентов за рамками транспортной отрасли. Не позднее чем через три года мы должны полностью интегрировать ТКБ в структуру ВТБ и, по существу, ликвидировать его как самостоятельное юрлицо.
— «ТКБ капитал» перейдет к ВТБ или будет продан?
— У нас уже есть инвестбанк, и «ТКБ капитал» не вошел в периметр сделки. Компания будет продана структурам, близким к «Норникелю» и его пенсионному фонду. Переговоры находятся в завершающей стадии.
— Какой будет сумма сделки?
— Могу лишь сказать, что компания была продана дороже капитала — 800 млн руб.
— Каковы гарантии того, что РЖД не перейдет в другие банки после того, как выйдет из акционеров ТКБ?
— Таких гарантий никогда не может быть. Надо просто удовлетворять потребности клиента. Если ты находишь с ним общий язык, являешься более продвинутым и современным, то у клиента не будет оснований куда-то уходить. Надо стараться быть лучшим.
— Каковы гарантии того, что правительство Москвы не перейдет в другие банки?
— В этом случае также надо доказать свою нужность и полезность. У Банка Москвы есть преимущество на старте. Но если зазеваться или плохо бежать, можно не прийти к финишу первым.
— Насколько критичен для ТКБ уход такого клиента, как РЖД, а для Банка Москвы — правительства города?
— Для ТКБ очень важен бизнес РЖД. Правительство Москвы в меньшей степени необходимо Банку Москвы. У Банка Москвы бизнес связан не только с мэрией, есть также глубокое проникновение в экономику города. На этой базе можно развивать эту тему и дальше.
— Вы видите еще достойные объекты для приобретений? Или Банк Москвы — это вершина ваших достижений?
— Я как альпинист — считаю, что главные вершины должны быть впереди. У меня есть одна задумка — более крутая, чем Банк Москвы, но об этом еще рано говорить. Голову сносить не должно. На предстоящий год у нас есть задача — правильно распорядиться теми покупками, которые мы сделали. Думаю, у нас хватит управленческого, финансового и временного ресурса для этого. Параллельно мы будем думать о чем-то более глобальном и потом из мечты пытаться превратить ее в реальность.
— Речь идет о каких-то очередных приобретениях?
— Возможно.
— Насколько правительству целесообразно иметь два госбанка — РСХБ и ВТБ? Или целесообразнее их объединить? Бывший менеджер ВТБ Дмитрий Патрушев ведь уже там…
— Патрушев был очень способным и талантливым менеджером. Думаю, он хорошо справится с новой работой. Но оснований для объединений я не вижу. Сельское хозяйство — это специфическая сфера. На мой взгляд, коммерческий банк — не самая лучшая форма для работы в сельском хозяйстве. Во всех странах мира сельское хозяйство — это сфера, которой государство оказывает свою поддержку. Мы работаем пока только с агробизнесом, хотя с подачи Бородина, возможно, займемся сельским хозяйством в больших объемах и разовьем этот бизнес настолько, что ваш вопрос станет более актуальным. Пока никаких серьезных проработок нет.
— ВТБ покупает ТКБ, Банк Москвы. Насколько огосударствление банковского сектора негативно для рынка?
— Здесь нет огосударствления. Это идеология нашего развития. Мировую финансовую систему определяют крупные банки. Если Россия хочет, чтобы ее финансовые институты могли конкурировать и на европейской арене, нам надо определиться, хотим ли мы вести банковский бизнес кустарным методом или хотим создать продвинутые, современные крупные компании в финансовом секторе. Так, например, в нефтяном секторе у нас работает всего несколько крупных компаний. В банковском секторе лишь два игрока могут выйти в международную лигу — ВТБ и Сбербанк. Ни один из крупнейших европейских банков не вырос за счет только органического роста. Это были приобретения внутри страны и за рубежом. Мы планируем развиваться и, когда есть возможность приобрести полезный актив, его покупать. Российские банки действуют в рамках общей банковской практики, и ВТБ не отличается от других ОАО. Кроме того, ВТБ стоит в списке приватизируемых компаний и через несколько лет может стать компанией, доля государства в которой может составить менее 50%.
— В прошлом интервью «Ведомостям» вы говорили, что «комплекса второго» не испытываете. Есть ли желание стать лидером?
— В ряде направлений мы уже лидеры — в инвестиционном и международном бизнесе. Нам надо ориентироваться на мировые рынки и международную конкуренцию и пытаться конкурировать в среднесрочной перспективе с крупнейшими европейскими банками.
— Для начала вам надо стать хотя бы весомым конкурентном для Сбербанка.
— Мы им уже стали. Доля рынка растет. ВТБ является мощным финансовым учреждением в масштабах России, с хорошей международной сетью, и на тех же международных или инвестбанковском рынках мы превосходим «Сбер». В рознице мы тоже набираем темпы, и этот процесс продолжится.
— ВТБ консолидированно с ТКБ и Банком Москвы обгоняет «Сбер» на рынке вкладов юрлиц. Когда на остальных рынках обгонит?
— Я такой задачи не ставлю. Например, в рознице этого достичь сложно.
«Дубинин будет как играющий тренер»
— С вашим приходом в ВТБ костяк правления обновлялся не раз. Это осознанная нестабильность или стечение обстоятельств?
— Это не нестабильность, это динамика жизни. ВТБ за эти годы сильно рос и менялся, и на каждом этапе его развития приходили новые люди. Последние изменения связаны с приходом специалистов международного уровня — Герберта Мооса и Юрия Соловьева и переходом ВТБ на новое качество продуктов. Приход инвестбанкиров позволит перейти на новый уровень работы с использованием международного опыта и стандартов.
— Три члена правления ВТБ перешли в Банк Москвы, Владимир Татарчук планирует покинуть банк. Юрий Соловьев будет заменять четверых или численность правления будет сокращена?
— Новые назначения в правлении пока не планируются. Численность правления будет сокращена. Соловьев представит предложения по структуре своих блоков, и мы будем определять необходимость в появлении новых членов в правлении. Пока же у меня будет четыре заместителя, двое из которых будут первыми зампредами. Всю клиентскую сферу будет курировать Юрий Соловьев, Василий Титов курирует загрансеть, международную работу, GR, спонсорство и административный блок, финансовый директор Герберт Моос и Андрей Пучков, который курирует правовой департамент, проблемные кредиты и непрофильные активы. Если добавить к этой команде Михаила Задорнова, Михаила Кузовлева и Юрия Новожилова, можно сказать, что у группы в целом очень сильный руководящий состав, который позволит на новом важном этапе добиться серьезных результатов.
— Новожилов покинет банк после консолидации ТКБ с ВТБ?
— Я очень доволен его работой. Он является членом нашей команды и надеюсь останется им и в дальнейшем.
— Владимир Татарчук уходит, Юрий Соловьев стал зампредом. Изменятся ли тактические цели с преобразованием команды?
— Суть реорганизации — отдать корпоративно-инвестиционный блок в одни руки и дать им больше полномочий. Мы ушли от наличия двух соруководителей и пришли к четкой структуре управления. Я думаю, что это повысит координацию между корпоративщиками и инвестиционщиками.
— Вы считаете правильной идею Дмитрия Медведева заменить госпредставителей в советах директоров госкомпаний?
— Да, правильной. У многих чиновников возникает конфликт интересов. Кроме того, некоторые члены входят как в наблюдательный совет Сбербанка, так и в наблюдательный совет ВТБ. Я считаю, что это неправильно. Эту практику надо прекращать.
— Что для ВТБ изменится в связи с уходом Кудрина из наблюдательного совета и заменой его на менее отдаленного от исполнительной власти Сергея Дубинина?
— Я искренне сожалению об уходе Кудрина — не как представителя власти, а просто как человека знающего и помогающего советами или решениями. У него большой кругозор и опыт. Думаю, что отношения с властью не изменятся. Я знаю Дубинина еще с университетских лет. Он профессионал, бывший глава ЦБ. Думаю, он сможет уделять большую часть своего времени работе в качестве председателя совета директоров и может быть задействован в работе банка. Надеюсь, он будет выполнять и часть работы с инвесторами, клиентами. Дубинин будет как играющий тренер или работающий председатель совета. На Западе применяется именно такая практика.
— Кудрин таким не был?
— Он из Минфина уходит в час ночи. С часа до восьми утра он, конечно, может работать на ВТБ, но, думаю, это было бы тяжеловато для него.
«Население пережило психологический кризис»
— Когда произойдет вторая приватизация госпакета? Чиновники говорят, что не раньше второй половины 2012 г.
— Рынок в последнее время плохой. Приватизации пока нет, за исключением успешной продажи акций ВТБ в феврале этого года. Думаю, приватизацию «Сбера» и ВТБ надо разводить по времени на один-два квартала. С одной стороны, есть потребность в приватизации, но с другой — у государства нет такой уж острой потребности в дополнительных доходах. Главная цель идеологическая — сокращение доли государства. Если фискальный вопрос не будет довлеющим, можно быть гибким с точки зрения нахождения максимально выгодного окна для размещения акций.
— Как будет разрешаться очевидный конфликт интересов — необходимость приватизации и необходимость пополнения капитала ВТБ для развития и, соответственно, проведение допэмиссии?
— Эти интересы надо совмещать. Если на определенном этапе мы почувствуем, что нам нужен капитал, то мы сможем убедить основного акционера — правительство в том, что нужна не продажа акций, а допэмиссия. Кроме того, государство наращивает стоимость своего актива за счет увеличения его доли на рынке. В этом году у нас заложен рост прибыли на 60% до 88 млрд руб. с учетом ТКБ.
— Что наиболее вероятно — проведение допэмиссии или продажа госпакета?
— Пока об этом рано говорить.
— Президент Сбербанка Герман Греф говорил, что, возможно, «Сбер» будет повышать ставки из-за повышения ставки рефинансирования. А ВТБ?
— Я не приветствую повышение ставки рефинансирования, хотя считаю это важной мерой инфляционной борьбы. Я понимаю позицию ЦБ и финансовых властей, хотя это приводит к удорожанию кредита, замедлению деловой активности в стране и снижению спроса на кредиты. Наверное, в долгосрочной перспективе Греф прав, хотя ставка рефинансирования жестко не связана со ставками по кредитам. И Сбербанк, и ВТБ иногда предоставляют своим клиентами кредиты по ставкам ниже ставки рефинансирования.
— Насколько рост ставки рефинансирования может исказить экономику ВТБ?
— В финансовые показатели этого года мы закладываем некоторое снижение маржи по банковским кредитам, но несущественное. Есть другие возможности повысить эффективность работы банка — начиная от сокращения издержек и заканчивая развитием наиболее прибыльных секторов, к которым относится розница и инвестбизнес. Кроме того, создание транзакционного банка позволяет к кредитной марже добавить комиссионные сборы. Мы будем делать упор на это, а не на повышение ставок.
— Чистая процентная маржа ВТБ по итогам года составила 5,1% (без консолидации ТКБ), Сбербанка — 6,6%. Снижение продолжится?
— В течение 2011 г. она будет находиться в диапазоне 4,5—5%. При этом мы надеемся на рост кредитного портфеля. Это позволит нам достичь тех показателей прибыльности, которые мы запланировали.
— Планирует ли ВТБ заниматься экспресс-кредитованием в торговых сетях?
— Мы думаем над этим. С одной стороны, объем этого рынка небольшой и перспективы его роста ограничены. С другой стороны, наши специалисты рассматривают этот рынок как доступ к клиентам более низкого сегмента рынка, чем тот, в котором мы работаем. Не секрет, мы рассматривали и вариант собственного развития, и партнерство с «Хоум кредитом» и BNP Paribas, но пока решение по этому вопросу не принято.
— Когда вы рассматривали варианты партнерства с названными игроками?
— В прошлом и в этом году. Если это делать, то надо создавать отдельный проект. Пока мы наращиваем усилия «ВТБ 24» в традиционных отраслях, где работали и ранее, — потребкредитование, автокредитование, ипотека.
— Партнерство с названными игроками возможно?
— Да.
— Но ведь BNP Paribas рассматривает партнерство со «Сбером»…
— В этом случае мы найдем других партнеров или начнем собственный проект.
— Вы сами клиент ВТБ или «ВТБ 24»?
— Я клиент двух банков.
— Как часто вы ходите в офисы «ВТБ 24»?
— Иногда хожу, чтобы посмотреть, как они работают.
— В очередях стояли? В «ВТБ 24» они уже порой длиннее, чем в Сбербанке.
— Я не могу сказать, что удовлетворен качеством обслуживания. Особо остро эта проблема стоит в Москве и Санкт-Петербурге. У нас недостаточное количество точек, но многое делается. При общем увеличении потока клиентов очереди у нас все-таки сокращаются.
— В I квартале объем средств населения у ВТБ увеличился почти на треть до 13,2 млрд руб. Это связано с присоединением «ВТБ Северо-Запада» и тем, что эти средства принадлежат молчунам. Кто эти молчуны?
— При выделении розничного бизнеса из ВТБ и «ВТБ Северо-Запада» не все клиентские счета удалось перевести в «ВТБ 24». Но их доля крайне мала. В марте и апреле произошло существенное увеличение кредитного портфеля и депозитов населения. Это хороший признак — население пережило психологический кризис и начинает больше денег вкладывать в банки.
— Как увеличился кредитный портфель и изменилась депозитная база в апреле?
— Если в I квартале текущего года депозиты физлиц «ВТБ 24» увеличились на 4,5%, то в апреле они выросли более чем на 3%, а кредиты за I квартал — на 2,5% и за апрель — на 2,5%. За четыре месяца прирост депозитов составил 70 млрд руб., кредитов — 40 млрд руб. То есть за месяц рост был таким же, как и за весь I квартал.
— Доходность активов банка по-прежнему остается сдержанной и находится на уровне 1,5%, тогда как у «Сбера» — 2,4%. Как вы ее будете увеличивать?
— Мы планируем быстрое развитие розницы и инвестбизнеса. Это позволит увеличить доходность на капитал и на активы.
— По итогам прошлого года «ВТБ 24» заработал больше, чем планировал, а кредитов выдал меньше, чем планировал. Почему план не выполнен по автокредитам и ипотеке, например?
— Наверное, темпы роста рынка были не такими, как мы планировали. Но мы удовлетворены тем, что «ВТБ 24» перевыполнил план по прибыли более чем в два раза.
— С начала года акции ВТБ упали на 16%, «Сбера» — почти на 6%. Инвесторы все больше разочаровываются в ВТБ или свою лепту внесло размещение госпакета?
— Я не думаю, что свою роль сыграло разочарование. При SPO у нас была переподписка в два раза. В прошлом году акции ВТБ продемонстрировали опережающий рост, поэтому сейчас отмечается коррекция не только в акциях ВТБ, но и на всем рынке. Размещение тоже внесло свою роль. До SPO многие инвесторы играли на понижение в ожидании большого притока акций на рынок. С этим могут столкнуться и другие компании.
«18-е — неудобное для нас место»
— Страховая компания «ВТБ страхование» далека от первых строчек в рейтинге, но ВТБ не раз заявлял про амбициозные планы. Компания не станет лидером рынка без M&A, планируется ли покупать еще кого-то?
— Наша страховая компания интенсивно развивалась в последнее время, демонстрируя ежегодно порядка 60% роста. Это позволило ей переместиться с 32-го на 18-е место в рейтинге. Но 18-е — неудобное для нас место. Поэтому мы планируем в ближайшее время провести консолидацию компаний группы ССГ, где у нас уже блокпакет и мы будем дальше увеличивать свою долю.
— Планирует ли ВТБ сотрудничать в страховом бизнесе с акционером банка — итальянской Generali?
— У нас есть наработки в этой сфере. Партнерство с Generali мы рассматриваем как одну из возможностей. Оно может заключаться в том числе и в создании совместного предприятия.
— В это СП будет внесена компания «ВТБ страхование»?
— Этот вопрос сейчас прорабатывается и обсуждается. Наша цель — занять лидирующее место в страховом бизнесе. Для этого есть несколько путей — консолидация активов ССГ, партнерство с иностранным игроком или сочетание этих двух вариантов. У нас уже подписан меморандум о взаимопонимании с Generali. Мы поэтапно работаем с этой компанией.
— Будет ли ВТБ полностью выкупать и интегрировать СГ МСК (МСК, «Спасские ворота» плюс несколько небольших компаний)?
— Этот вопрос входит в периметр переговоров с Бородиным. Банк Москвы — один из крупнейших кредиторов страховой компании.
— Вслед за ТКБ ВТБ будет покупать страховую компанию ЖАСО, страхующую риски РЖД?
— Эта тема пока не обсуждается.
— «Ингосстрах» интересен ВТБ?
— «Ингосстрах» не продается.
«Я слуга акционеров»
— Вы член политсовета «Единой России» со дня основания партии. Зачем вы туда вступили и что вам это дает?
— Политика мне всегда была интересна. Работая дипломатом, в том числе в Англии, я занимался изучением демократии западного типа. Создание гражданского общества, развитой политической системы — не менее важные задачи, чем построение современной модернизированной экономики. Партия «Единая Россия» представляет наиболее продвинутую и адекватную потребностям людей общественную организацию. Сегодня «Единая Россия» — это главный политический инструмент, который важен для создания в стране политической культуры и дискуссии. В этом плане там работать интересно и важно. Хотя я никогда не видел себя в роли политика.
— Вы считаете нормальной ситуацию, когда бизнесмены сидят в Думе, а банкиры — в Совете Федерации?
— Бизнесмены — наиболее активная часть населения страны. Наверное, трудно отнять у них право участвовать в политических процессах. Если это происходит в рамках закона, когда банкир не совмещает и не использует членство в законодательных органах для достижения собственных целей, я в этом ничего страшного не вижу. Если это инструментарий для решения своих задач, то это неправильно и должно пресекаться. Значительное количество подобных бизнесменов было выведено из состава законодательных органов.
— Вы имеете в виду Сергея Пугачева?
— Не только.
— У Межпромбанка осталась задолженность перед ВТБ?
— Небольшая, порядка $15 млн по ценным бумагам, при этом мы создали резервы в полном объеме. Мы также участвуем в конкурсном процессе.
— Как вам идея создания народного фронта, о которой Владимир Путин заявил в Волгограде?
— Политическая деятельность должна иметь максимально широкий охват и включать людей, которые хотели бы приобщиться к политической работе и при этом не обязательно являются членами партий. Я считаю это важным шагом на пути развития политического процесса, который охватывал бы широкие круги населения, нацеленные на развитие страны и создание нормальной социальной инфраструктуры.
— Вы ходите на выборы?
— Да.
— В прошлый раз голосовали за Медведева, а до этого — за Путина?
— Да.
— Вы один из немногих, у кого хорошие отношения сразу с двумя членами тандема. Как именно вы сталкиваетесь со сложностями работы между двух аппаратов?
— Почему я один из немногих? Таких много. Лидеры сами сказали, что считают себя людьми одной крови. У нас эффективная система власти, и я ни разу не испытывал дискомфорта. У каждого есть своя роль. Противоречий я не вижу.
— Несогласованности в позиции одного аппарата с другим не бывает?
— Я с этим не сталкивался. По вопросу назначения независимых директоров иногда бывали разные позиции, но я считаю, что это абсолютно рабочий момент.
— В связи с тем, что до выборов остался год, напряжение усилилось?
— Я этого не чувствую.
— В ВТБ вы работали и при Путине, и при Медведеве. С каким президентом вам комфортнее работать?
— Президент напрямую не руководит деятельностью банка.
— Но вы же периодически с ним встречаетесь?
— Встречаюсь и докладываю.
— Кому докладывать комфортнее?
— Обоим.
— То есть вы себя не чувствуете слугой двух господ?
— Я слуга акционеров.
— Но ведь крупнейший акционер ВТБ — правительство…
— Государство очень бережно относится к финансовым институтам, несмотря на то что является контролирующим акционером.
— Как часто вы выполняете просьбы государства в ущерб стратегическим целям банка?
— Такого не было никогда. Оно не накладывает каких-то специальных обязательств или заданий. Наша главная задача — создавать хороший банковский бизнес и быть хорошим банковским институтом.
— А как же задача по наращиванию кредитного портфеля?
— Она была индикативной и, по словам моих западных коллег, характерной для многих государств в период кризиса.
— Вам не кажется, что государства слишком много в российском бизнесе?
— Государство это понимает. Масштабная программа приватизации нацелена в том числе на то, чтобы роль государства снизить. В определенных отраслях можно об этом говорить. Хотя в некоторых секторах, например в сталелитейном, угольном, нет госкомпаний. Большая часть наших клиентов — частные компании. В результате кризиса не государство пришло к бизнесу, а наоборот. Это неминуемо привело к усилению роли государства во всем мире, в том числе и в России. Государство не стремится рулить частными компаниями.
— Государство — эффективный собственник?
— В разных случаях государство — разный собственник. Частные собственники также не всегда могут эффективно управлять своим бизнесом. Банк Москвы и Межпромбанк — яркие примеры. В целом, на мой взгляд, управление государства неплохое.
— Кредитуя крупнейшие предприятия, вы видите их живые денежные потоки. Какие сейчас у них настроения — они готовы инвестировать в рост или стремятся лишь выкачивать деньги в преддверии выборов?
— У нас есть надежда, что начиная со II квартала экономика будет оживать. Процесс восстановления экономики после кризиса идет медленно, и спрос на новые кредитные ресурсы не такой, каким он был до кризиса. Многие ведущие корпорации серьезно сократили свои инвестиционные программы из-за неопределенности экономической конъюнктуры и сбыта продукции. Сегодня непростое время для банков. Мы увеличили свою доходность и прибыльность, но во многом из-за сокращения проблемных долгов, улучшения кредитного портфеля после кризиса. Вывода денег перед выборами я не вижу. Одни продают, но ведь другие покупают. В основном продают те собственники, которые были операционными руководителями и устали от этого, либо те, кто заработал хорошую прибыль на своих инвестициях и желает ее зафиксировать.
— Вы упомянули неопределенность экономической конъюнктуры. То есть вы оцениваете нынешнюю экономическую ситуацию как нестабильную?
— Фондовые рынки волатильны. Отчетность из США и Европы показывает, что надежды на стабильные темпы роста сменяются пессимистическими прогнозами. Восстановление идет тяжело. Возможно, повторных кризисов не будет, в то же время нет уверенности в том, что темпы роста будут наращиваться в мире и в России.
— Чем банковская система России — 2011 отличается, например, от докризисной?
— Все стали мудрее. Кризис преподал многие уроки. Подходы к оценке риска стали серьезнее. Вера в то, что все будет активно развиваться, сменилась рациональным и разумным подходом. В принципе идет крупная консолидация. Время шальных и легких денег прошло. Борьба за клиентов, в том числе и ценовая, выросла. Сейчас труднее с поиском клиентов, размещением денег, получением более высокой маржи, заимствованиями. Труднее размещать акции: в 2007 г. у нас была переподписка в 10 раз, сейчас — в два.
«Это продвижение бренда ВТБ»
— Во сколько ВТБ обошлась покупка акций футбольного клуба «Динамо» (Москва)?
— У нас более сложная сделка. Именно акции мы не приобретали. У нас есть большой проект по строительству на месте стадиона «Динамо» «ВТБ арены» и коммерческой части. Общий объем инвестиций составит $1,5 млрд, из которых часть мы рассчитываем привлечь за счет продажи апартаментов, офисов, гостиничного комплекса и также вложить $1 млрд собственных средств. Возможно, финансирование будет происходить за счет привлечения средств иностранных банков, гарантированных агентствами. Это будет крупнейший спортивный центр.
— Сколько ВТБ тратит на спорт? Кроме футбола это хоккей, баскетбол, легкая атлетика и проч.
— По итогам 2010 г. мы потратили 1,7 млрд руб.
— Что это дает ВТБ, кроме «вбухивания» денег?
— Расходы у нас большие, но мы это делаем осознанно. Это продвижение бренда ВТБ и участие в создании правильного образа и стиля жизни. Если мы не будем развивать спорт, качество общества будет другим. Это особенно важно для молодежи.
— Когда в конце прошлого года к вам приезжал премьер Владимир Путин, вы ему пообещали больше заниматься спортом. Исполняете обещание?
— Пока на тройку. Иногда хожу в спортзал.
— Кто из девелоперов сегодня основной заемщик ВТБ?
— «Донстрой». За последний год с мая по апрель выдали им 22 млрд руб., «Система-галс» — 10 млрд руб. на реализацию тех проектов, которые у них существуют.
— Кому АФК «Система» продала свои 27% «Система-галс»? Говорят, что за двумя офшорами стоят именно структуры ВТБ? Правда ли?
— Это не так.
— Кредитная нагрузка «Система-галс» только увеличивается. За счет чего ее планируется снижать, ведь ликвидных объектов у компании все же сегодня немного?
— Объекты есть, и они неплохие. По бизнес-плану с 2013 г. начнется существенное сокращение задолженности за счет ввода активов. И сейчас мы строим большой объем жилья. Мы получили наконец необходимую документацию для начала реконструкции детского мира. Мы хотим создать там лучший в мире детский магазин.
— По каким ставкам выдаются новые кредиты «Система-галс»? Говорят, что по 8%. Это правда?
— По рыночным. В основном ставки составляют 12% по рублевым кредитам и 8% — по долларовым. Возможно, в ближайшее время мы пересмотрим ставки в сторону уменьшения.
— Вы рассматриваете возможность приобретения 20% акций компании «Донстрой-инвест»?
— Да, за символическую плату.
— Сделка еще не закрыта?
— Она находится в проработке.
— Крупнейшие акционеры — Максим Блажко и Дмитрий Зеленов участвуют в управлении компанией?
— Нет.
— Что ВТБ собирается делать со своей долей — 32,5% в «Полиэфе»?
— Мы достигли договоренности о продаже ее «Сибуру». Договоренность была достигнута во время майских праздников.
— За сколько продадите?
— За нормальную цену. Мы не понесем убытков, а возможно, даже заработаем. Мы не были стратегическим инвестором.
— Почему ВТБ вышел из состава акционеров «Главкино» [киностудия Бондарчука], но в итоге дал ему кредит на строительство?
— Вышли, потому что мы не являемся стратегическим инвестором в подобных отраслях. Мы — банк.
— ВТБ финансировал фильм Сергея Михалкова. А после этого к вам кто-нибудь приходил, просил деньги на фильмы?
— Да. Федор Бондарчук снимает новый киношедевр «Сталинград». Мы финансируем фильм на $20 млн. Но это не спонсорство. Мы выступаем как инвестор и получим право на часть доходов от показов.
— ВТБ единственный из двух десятков кредиторов «Тагаза», кто так и не реструктурировал его долг — около 6 млрд руб. Интересно, почему? Даже «Сбер» согласился.
— Акционеры «Тагаза» себя плохо ведут. Они могут делать больше, чем они делают. Мы не видим ни источников погашения, ни залогов.
«Я кайфую от своей работы»
— Что вы еще не сделали в бизнесе?
— Хочу, чтобы ВТБ был брендом мирового уровня. Пока мы прошли начальный пункт и создали основу для этого. Сейчас важно развиваться без задержек и обретать новую динамику. Если ты останавливаешься, тебя другой обгоняет, поэтому надо постоянно себя щипать, находить силы, чтобы двигаться вперед вместе с жизнью. Надеюсь, группа ВТБ еще себя покажет.
— Вам нравится ваша работа?
— Я кайфую от своей работы. Это уже не работа, а стиль жизни. Нравится то, что организация растет, сам учишься и растешь с ней. В банке ты видишь весь срез страны — всю экономику и регионы. Это учреждение, в котором потрясающе интересно работать.
— Вы работаете пять дней в неделю?
— Иногда и семь. И хотелось бы больше, но время ограничено. В банке всегда больше возможностей сделать бизнес, чем на это хватает времени, денег и усилий.
— Вы задумывались о жизни после ВТБ?
— После смерти тоже не задумывался.
— В следующем году новые выборы президента ВТБ…
— Это не выборы, а скорее назначение.
— Если вас не выберут, чем будете заниматься?
— Я решаю проблемы по мере поступления.
Биография
Родился 21 сентября 1956 г. в Москве. В 1979 г. окончил экономический факультет МГУ по специальности «экономист-международник». До 1990 г. работал в МИД СССР (последние пять лет — в посольстве СССР в Великобритании)
1992 — стал одним из основателей Российской инвестиционно-финансовой компании.
1993 — замначальника управления иностранных инвестиций банка «Империал».
1995 — первый зампредседателя Национального резервного банка.
1996 — председатель Внешэкономбанка.
2002 — президент — председатель правления Внешторгбанка.
ВТБ
Коммерческий банк. Основной акционер — правительство РФ (75,5%). Капитализация — 898,56 млрд руб. Финансовые показатели (МСФО, 2010 г.): активы — 4,3 трлн руб., капитал — 578,2 млрд руб., прибыль — 54,8 млрд руб.
Беседовала Наиля АСКЕР-ЗАДЕ
