Анатолий Аксаков
председатель комитета Госдумы по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству, президент ассоциации «Россия»
О том, какие вызовы стоят перед российской банковской системой, накануне XIII Международного банковского форума «Банки России – XXI век» в Сочи порталу Банки.ру рассказал председатель комитета Госдумы по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству, президент Ассоциации региональных банков России Анатолий АКСАКОВ.
– Анатолий Геннадьевич, что сейчас больше всего беспокоит банковское сообщество? О чем вы будете говорить на предстоящем форуме в Сочи?
– Банкиры, как правило, обеспокоены текущей ситуацией, особенно в кризисных условиях. Меньше задумываются о какой-то относительно далекой перспективе.
Сегодня практически у всех на устах регулятивные послабления ЦБ: снижение давления на капитал за счет расчета величины активов по более выгодному курсу. Но если считать валютные активы по нынешнему курсу, сразу получается увеличившийся актив. Увеличившийся актив означает дополнительное давление на показатель достаточности капитала, ведь капитал рассчитывается в рублях. А если кредит выдан в валюте, он становится очень большим, увеличивается концентрация риска на одного заемщика. Возникают вопросы по нормативам Н1 и Н6. ЦБ позволил такие расчеты делать в щадящем режиме, используя курс на 1 октября прошлого года. Потом регулятор немножко повысил курс доллара при переоценке и сейчас разрешает считать по 45 рублей за доллар. Это, с одной стороны, абсолютно правильно. С другой стороны, эти меры временные, да и продлеваются на очень короткий промежуток времени – до 1 октября. Пока непонятно, что будет происходить после этой даты. Естественно, банки, не имея определенности, не понимают, как им лучше выстраивать свои бизнес-модели. Поэтому мы бы хотели просить ЦБ устанавливать более длинные сроки этих послаблений. Тем более что по-прежнему непонятно, когда произойдет разворот макроэкономической ситуации в лучшую сторону.
– Вы будете обращаться в ЦБ с просьбой продлить действие послаблений после 1 октября?
– Естественно. Хотя бы до 1 января 2016 года или даже до 1 июля. Это первое. Второе – реализации принципов «Базеля III», которые существенно увеличивают нагрузку на капитал и для системно значимых банков, и для всей системы в целом. Соответственно, возникает вопрос: как так получается, что мы одной рукой «даем», осуществляя дополнительную капитализацию банков, а другой рукой «забираем» в виде дополнительных требований к капиталу? При этом требования по достаточности капитала у нас жестче: у нас норматив достаточности 10%, а за рубежом, в европейских странах – 8%. У нас есть определенный люфт, который можно было бы использовать, не оказывая давления на кредитные организации в этот сложный период...
– А можно ли сопоставлять эти временные послабления, связанные с кризисом, и «Базель III», который является нашей декларацией о намерениях соответствовать международным стандартам. Причем независимо от кризисов?
– Это две разные стороны одной медали. Да, мы продекларировали, что будем соблюдать базельские принципы, в том числе имея в виду создание позитивного образа для зарубежных инвесторов, которым будет интересно вкладываться в российскую финансовую систему, в банки. В итоге же были введены санкции, и инвестиционный процесс фактически был заморожен. К тому же, несмотря на наши декларации, многие инвесторы вообще не обращают внимания, соблюдаем мы «Базель III» или нет.
– Сами не знают, чего от нас хотят...
– Я думаю, в ближайшей перспективе не следует ожидать интереса инвесторов к российскому финансовому рынку. Более того, когда ситуация изменится, «Базель III» будет для них не первоочередным критерием при принятии решения об инвестировании в финансовый рынок и вообще в российскую экономику. Поэтому игра в соблюдение правил, которая создает для нас сложности, вызывает вопрос: а стоит ли она свеч?
Если мы хотим продолжать играть в эту игру, то, очевидно, должны предложить финансовым институтам компенсирующие меры, которые позволят банкам более спокойно чувствовать себя в этой ситуации.
Тема капитализации банков – по-прежнему одна из ключевых. Во-первых, для того чтобы активно кредитовать экономику, надо докапитализировать банковскую систему. Причем капитализация должна вестись по широкому кругу участников, чтобы помочь всей системе. Во-вторых, нужно создавать равные условия конкуренции, поскольку при избирательном подходе мы даем скрытые сигналы рынку о качестве участников и о том, кто останется на рынке.
– Создаются своего рода VIP-списки...
–Да, получается, будто не все равны на этом рынке. И разница между банками определяется прежде всего размером капитала. Но не обязательно большой банк является устойчивым. Не обязательно банк с маленьким капиталом является неустойчивым. Для эффективной работы вся система должна получить поддержку. В системе должна быть здоровая конкуренция.
Третий момент: жизнь показала, что для нашей большой страны нужна региональная банковская система, которая в нынешних непростых условиях позволяет более гибко работать регионам с очень разным уровнем развития. Крупнейшие банки, которые вошли в госпрограмму докапитализации, не занимались кредитованием, например, посевной кампании. Эту ношу взяли на себя регионалы, причем они не раздавали деньги, но эффективно инвестировали. И это позволило им заработать. Факт остается фактом: региональные банки оперативно отреагировали на изменения в экономике.
– Правильно ли я понимаю, что банки, включая и крупнейшие региональные, которые попали в списки на докапитализацию, все-таки не совсем справляются с задачей поддержки малого и среднего бизнеса?
– Можно так сказать и о крупнейших федеральных банках. Как минимум они не сосредоточены на малом и среднем бизнесе и, в частности, на таких относительно рискованных сегментах, как сельское хозяйство, строительство. Эти сегменты сейчас не интересны для крупнейших финансовых институтов.
– За счет чего региональные банки оказались более поворотливыми, чем крупнейшие игроки?
– Во-первых, за счет специализации. Во-вторых, региональные банки лучше знают своих клиентов на местах. Они ориентированы даже не на бизнес-модель, а на гибкость отношений. Они знают этого конкретного строителя или агрария, доверяют ему и чувствуют рынок. И с учетом таких персонифицированных отношений принимают решения о кредите, инвестируют деньги. Это рискованное дело, но оно позволяет развиваться локальной экономике, а банкам – зарабатывать на кредитовании этого процесса. Крупному банку так трудно работать, поскольку он сначала будет выстраивать бизнес-модель, чтобы оценить перспективы развития рынка и возврата денег от того или иного проекта. Крупному банку нужен большой проект, а не маленький. Не один дом, а квартал как минимум или целый мини-город.
Надо сохранить региональную банковскую систему – здоровую, сильную. Но при этом здоровую и сильную региональную банковскую систему мы должны держать в ежовых рукавицах, чтобы банки не скатывались в сомнительные операции. Достижение баланса возможно, в частности, за счет доступа к госкапиталу.
Я думаю, что можно было бы рассмотреть вопрос о выделении субординированных кредитов ЦБ региональным банкам, как это делается по отношению к Сбербанку. Соответственно, ЦБ должен выставить определенные условия по тому, как будет работать банк. Но на 99,9% уверен, что ЦБ знает здоровые региональные банки. Знает, кто хулиганит, а кто ведет себя добросовестно. И пусть региональному банку тяжело, пусть он работает с небольшой маржой, но при этом выполняет важную экономическую и социальную миссию в регионе. Если его немножко поддержать, выполняя свои задачи, банк вернет суборд.
– Вы уже обсуждали с ЦБ такую возможность?
– Еще нет, эта идея появилась у меня недавно. Причем было бы хорошо, если бы такой длинный субординированный кредит можно было учитывать в капитале первого уровня. Просто других источников капитализации нет. У региональных банков маленькая прибыль, за счет нее увеличивать капитал тяжело. Процедура получения денег от правительства очень долгая... Практически процедура докапитализации только сейчас началась, а это же связано с выделением дополнительных кредитов. Мы процесс кредитования экономики задержали, потому что запускали процесс докапитализации.
– На какой срок могли бы предоставляться эти субординированные кредиты ЦБ региональным банкам?
– На 50 лет.
– А какие требования к банку должны быть исполнены для получения таких «вечных» субордов?
– В том числе по отчетности: налево не ходи, а занимайся правильными делами. Поскольку это довольно дорогие деньги, я думаю, банки с удовольствием такой кредит вернут, как только экономическая конъюнктура станет благоприятной. 50 лет могут превратиться в пять лет, а может быть, и в меньший срок. Этого бояться не надо.
Еще одна важная тема – ликвидность. Мы утвердили стандарты секьюритизации кредитов малому и среднему бизнесу. Промсвязьбанк запускает на основе наших стандартов такую сделку. Думаю, в октябре мы уже будем иметь первый пилотный проект, реализованный одним из крупнейших банков. Я рассчитываю, что другие банки после этого начнут такой инструмент активно использовать. ЦБ готов рефинансировать под залог таких секьюритизированных портфелей. Соответственно, у банков появится возможность активнее высвобождать свои балансы от активов и привлекать дополнительные средства на кредитование, в том числе малого и среднего бизнеса. Это направление также будет обсуждаться на сочинском форуме. Там будет целый круглый стол, посвященный малому и среднему бизнесу.
Но все вышесказанное больше касается текущей ситуации. А я бы хотел четче обозначить, что нам нужна стратегия развития всего финансового рынка. Сейчас есть концепция развития для одного сегмента – фондового рынка. А вот стратегия, то есть документ, который бы выступал преемником стратегии развития банковского сектора, отсутствует. С учетом того, что в России есть мегарегулятор в лице ЦБ, у нас должна быть и стратегия развития финансового рынка. Она должна включать в себя банки, страховые компании, фондовый рынок, рынок коллективных инвестиций, микрофинансирование. Причем она должна быть рассчитана до 2020 года и должна задавать ориентиры для бизнес-моделей банков и иных финансовых институтов. Они должны понимать, в каком тренде действовать.
– Ранее вы уже говорили о том, что ассоциация «Россия» со своей стороны предложит такую стратегию. Она готова?
– Мы занимались подготовкой такого документа, но не могу сказать, что готовы его презентовать сейчас. Чтобы можно было смело сказать, что это добротный документ, мы хотим его обсудить где-то в октябре 2015 года на парламентских слушаниях.
– Представителей каких ведомств пригласите к обсуждению?
– ЦБ РФ, Минфина, Минэкономразвития. И при этом мы бы хотели услышать анализ исполнения стратегии развития банковского сектора, прежде всего в части развития конкуренции, которая должна быть одной из ключевых задач. По нашему мнению, равных условий конкуренции не получается, что вредит финансовому сектору. Недавно вступил в силу закон, который обязывает стратегические предприятия оборонного комплекса с 1 сентября 2015 года перевести свои счета в госбанки. Этот процесс неудобен самим предприятиям. Кроме того, многие ... оборонных предприятий работают с другими кредитными организациями, с которыми им удобнее взаимодействовать, чем с госбанками. Сразу сужается конкуренция, а это значит, что у ограниченного круга банков появляется возможность выкручивать клиентам руки, диктовать условия.
Сейчас мы будем исправлять эту ситуацию, к сожалению, уже постфактум, после принятия закона. Надеюсь, что найдем компромисс.
– У вас уже есть какие-то идеи по новым поправкам?
– Идея такова, что предприятия оборонного комплекса должны иметь спецсчета. Эти спецсчета должны находиться под контролем соответствующих уполномоченных лиц: чтобы государство было уверено, что деньги идут по целевому назначению. Но при этом не должно быть обязаловки, открытия счетов только в госбанках. Должна быть возможность работать с другими кредитными организациями, должен быть гибкий подход. А сейчас они должны закрыть все счета и перейти в госбанки. В результате пропадает стимул работать. Нам надо сделать так, чтобы наш оборонно-промышленный комплекс был заточен не только на оборону, но и был диверсифицирован, в том числе в целях экономической независимости.
– Вы были одним из первых, кто поднял тему развития исламского банкинга в России. На какой стадии и с кем сейчас идет обсуждение этого вопроса?
– Скажу так: этой темой заинтересовались уже и в ЦБ. Раньше она не была такой приоритетной и особенно интересной регулятору. Сейчас же создается рабочая группа при ЦБ, которая займется подготовкой предложений по развитию этого инструмента. Ассоциация «Россия» дала своих представителей. В Сочи тема также будет обсуждаться. Будет выступать представитель одной из мусульманских стран, расскажет о своем видении развития исламского банкинга. Выступят представители российских банков, которые этой темой занимаются. Среди них «Ак Барс», банк «Зенит». Они выскажут свои соображения о том, что необходимо поправить в законодательстве, в нормативных документах, чтобы работать в данном направлении.
– У вас есть понимание, что это могут быть за изменения?
– Когда мы анализировали исламские финансовые инструменты, накладывали их использование на наш закон об инвестиционных фондах. По мнению многих экспертов, закон позволяет использовать исламские инструменты спокойно, без проблем. Просто надо действительно творчески подойти к этому вопросу. Меньше рассуждать, больше делать. Насколько я знаю, «Ак Барс» и «ВТБ Капитал» уже применили это законодательство, работая со своими зарубежными партнерами из арабских стран. На Сочинском форуме они поделятся опытом.
Я не знаю, нужно ли кардинально менять закон. Может быть, что-то подправлять. Пока внятных предложений, оформленных в виде законодательного документа, нет. Но есть полное понимание того, что не надо прописывать эти финансовые инструменты как исламские. Это просто дополнительные новые инструменты. Должен быть финансовый инструмент, который не противоречит принципам шариата или иному вероисповеданию. Здесь мы готовы быть гибкими, в том числе подправляя законодательство.
– В ходе обсуждения создания этих альтернативных финансовых инструментов озвучивались какие-то сроки, в которые должно быть сделано все для их запуска?
– С учетом того, что ЦБ взялся за это дело, думаю, в течение осени мы разберемся окончательно. Если будут нужны какие-то законодательные изменения, внесем. Я не думаю, что это такая большая работа, она просто требует воли и активности тех финансовых организаций, которые хотят применять инструменты исламского банкинга. Пока, к сожалению, было больше слов, нежели реальных шагов в этом направлении.
– Считаете ли вы, что стратегия развития финансового сектора до 2020 года должна учитывать и эти альтернативные инструменты?
– Безусловно. Она должна учитывать и концепцию создания международного финансового центра в России, потому что там много здравых идей, которые, я думаю, надо реализовывать. И я уверен, что идея финансового центра полезна уже потому, что стимулирует принятие решений, которые годами не принимались. Например, по деривативам, по которым мы долгие годы топтались на месте. Мы должны реализовать и другие идеи, создающие благоприятные условия для инвесторов, эмитентов, профессиональных участников рынка, тогда Россия сможет стать финансовым центром.
У меня есть такие подозрения, что со временем финансовым центром может стать Крым – особая экономическая зона с особыми режимами работы.
– Несмотря на все репутационные и геополитические риски?
– По притче о кольце Соломона, «и это тоже пройдет...» Когда все эти санкции закончатся, как раз будет создана инфраструктура, позволяющая эмитентам и инвесторам жить и работать в Крыму. Место хорошее, благоприятное проживание, благоприятная правовая среда, а она там более благоприятна, чем в целом по России, благодаря закону об особой экономической зоне. Можно было бы его «подкрутить» под более гибкое финансовое законодательство, взяв лучшее из опыта Сингапура, Гонконга, Кипра, чтобы стимулировать развитие финансовых рынков. Но это дело будущего. Знаете, как бывает? В один прекрасный момент вдруг все меняется. Все начинают удивляться, почему они раньше не догадывались вкладываться в это замечательное место.
– Я рад, что вы с оптимизмом смотрите и на будущее Крыма, и на будущее банковской системы России.
– Я думаю, что банковская система РФ проходит трудный период реструктуризации, очищения. Очень важного очищения. Банковская система действительно должна была очиститься для осуществления больших задач.
– Но почему все это началось только с приходом в ЦБ Эльвиры Набиуллиной?
– Личностный фактор имеет значение, конечно. С приходом Набиуллиной в ЦБ реально появилась воля к оздоровлению банков. И те, кто зарабатывал на недобросовестных операциях, сейчас ходят с испуганными глазами. Но они сами выбрали этот путь.
Пройдя этот период очищения, банковская система станет более здоровой. В процессе очистки очень важно поддержать здоровую часть рынка. Должен быть и кнут, и пряник. Это искусство любого управления, в том числе – государственного. Важно поддерживать тех, кто хочет работать на законной основе. Пусть это будет трудный хлеб, но честный.
Беседовал Михаил ТЕГИН,
