Почему девальвация делает экономику сильнее и готовит к новым шокам, рассказывает Кайрат Келимбетов.
Период, предшествовавший августовским потрясениям на рынке Казахстана, Кайрат Келимбетов называет «довоенным временем», пишет газета "Ведомости".
Если есть в Казахстане человек, попавший под шквальный огонь критики в результате обвала на развивающихся рынках, спровоцированного замедлением китайской экономики, то это председатель Национального банка Казахстана Келимбетов. На этом посту он работает с 2013 г.
Стабильность тенге Келимбетов пытался поддерживать вопреки падающим ценам на нефть, являющуюся основной статьей экспорта Казахстана, и санкциям против России, его основного торгового партнера. И вот 20 августа центробанк отпустил национальную валюту в свободное плавание. Курс тенге в тот день тут же упал на 23%.
У Келимбетова длинный послужной список: в 2001–2002 гг. он работал первым вице-министром финансов, в 2002–2006 гг. – министром экономики и бюджетного планирования, в 2006–2008 гг. – председателем правления фонда устойчивого развития «Казына», в 2008–2011 гг. – председателем правления фонда национального благосостояния «Самрук-Қазына», в 2011–2012 гг. – министром экономического развития и торговли, в течение двух лет до прихода в центробанк занимал должность заместителя премьер-министра страны.
По его словам, период, когда нефть стоила $100 и выше, ушел в прошлое. «Политика, которую выбрал Казахстан, – не надеяться на чудо, а очень прагматично сократить бюджет, ориентируясь на цену $50 за баррель нефти, и перейти к политике более гибкого курсообразования», – объяснил он в интервью телеканалу КТК. Новая политика «инфляционного таргетирования» Нацбанка Казахстана – это то же самое, что в конце прошлого года произошло в России, объясняет Келимбетов. «Центробанк России готовился в течение 5–7 лет. Была проведена очень большая работа по дедолларизации. Уровень валютных депозитов в банковской системе России не выше 20–25%», – сказал Келимбетов .
Решение ЦБ поддержало сырьевой сектор, но ударило по населению, которому теперь предстоит иметь дело с ростом цен на товары повседневного спроса и другими последствиями разгона инфляции. Это стало дилеммой для авторитарной власти, которой приходится находить способы руководить страной в «тощие годы», стараясь не спровоцировать рост социальной напряженности. «Нестабильность сейчас наблюдается по всему миру. И нам всем приходится пристегнуть ремни», – говорит Келимбетов в интервью в своем офисе в Алматы.
Действия Национального банка Казахстана объясняются просто. На нефть, подешевевшую с лета прошлого года на 60%, приходится около 60% экспорта страны. Бюджетные доходы резко сократились, а поступления от налога на корпоративную прибыль уменьшились в первом полугодии на 12,6%.
В целом менее чем за два года центробанк потратил на поддержку валютного курса $28 млрд. Это более четверти совокупных средств, собранных ранее в виде валютных резервов и в фонде национального благосостояния. Аналитики и казахстанские бизнесмены готовились к худшему – уже не один месяц ждали девальвации тенге. Однако это все равно не прибавило Келимбетову популярности, после того как решение перейти к свободному курсообразованию было принято. Ведь в феврале 2014 г. центробанк уже девальвировал тенге на 19%, а Келимбетов не далее как в июле этого года обещал, что новой девальвации не будет.
Когда же она все-таки произошла, на центробанк и его руководителя в социальных медиа обрушился град критики и насмешек. Один комментатор поставил заявление «девальвации не будет» в один ряд с такими утверждениями, как «мы вам перезвоним» и «это моя последняя сигарета». Келимбетов возражает: центробанк объявил о планах перейти на плавающий курс уже не один месяц назад, хотя и намеревался растянуть этот процесс на годы, а не проводить его так стремительно, за несколько месяцев.
В результате падения валютного курса пострадают относительно немногие, настаивает Келимбетов, поскольку три четверти вкладчиков хранят свои сбережения в долларах, а около 70% корпоративных заимствований было номинировано в тенге. На жалобы рядовых жителей Казахстана он отвечает резко: «Это рыночное решение. У нас не социализм. Мы не можем защитить всех».
Вряд ли такими заявлениями можно снискать популярность у населения бывшей советской республики, где многие до сих пор ждут от государства защиты рабочих мест и гарантий хотя бы минимальных стандартов жизни. Казахстанское правительство опасается роста социальной напряженности. Еще живы воспоминания о протестах нефтяников в 2011 г. в городе Жанаозене, вылившихся в массовые беспорядки с человеческими жертвами. Один из правительственных чиновников объяснил решение отпустить тенге тем, что летом ясно проявились признаки бедственного положения нефтяной и горнодобывающей промышленности.
За несколько недель до девальвации казахстанско-китайская нефтяная компания «Великая стена» объявила о сокращении 200 рабочих мест в городе Актобе на западе страны. А крупнейший производитель стали в стране, ArcelorMittal Temirtau, решил уменьшить зарплаты на четверть, но после ослабления тенге отменил свое решение.
Центробанк лично бросился на выручку угодившей в долговую яму государственной нефтяной компании «Казмунайгаз», выкупив 10% ее акций. Не очень характерное решение для финансового регулятора. «Никто не идеален», – пытается отшутиться Келимбетов.
Казахстанцем приходится смириться с тем, что их реальные доходы падают. В начале сентября правительство перестало регулировать цены на бензин Аи-92 и Аи-93, в итоге те скакнули на 20%.
Келимбетов продолжает уверять, что инфляция не преодолеет установленный центробанком рубеж в 6–8%. Его ведомство выбрало умеренный курс, считает он, сравнивая свои шаги с поступками других стран, зависящих от экспорта нефти. На одной чаше весов Саудовская Аравия, которая согласна терять резервы, но не позволит доллару подорожать. На другой – Россия, где с прошлого ноября рубль был отправлен в свободное плавание и за считанные недели подешевел вдвое.
Центробанк Казахстана, который 2 сентября удвоил базовую ставку до 12% годовых (с 2012 г. она была 5,5%), вообще не проводит интервенции на валютном рынке, говорит Келимбетов. Очередную девальвацию тенге он называет подготовкой к новым экономическим шокам. Например, к повышению процентной ставки ФРС, что может еще больше обрушить цены на нефть, или к дальнейшему замедлению экономического роста Китая.
«В мире происходят драматические изменения. Он уже не тот, что 20 лет назад. Мы создали систему, которая помогает смягчить последствия внешних потрясений и лучше подготовиться к грядущим вызовам конкуренции, – рассуждает Келимбетов. – Это больно. Но это реальность».
Михаил Оверченко и Антон Осипов; в подготовке статьи участвовала Ольга Петрова Фото: kapital.kz
