Война в Сирии подняла боевой дух на Валдайском форуме
В четверг в Красной Поляне под Сочи прошло ежегодное заседание Валдайского клуба с участием президента России Владимира Путина, который показал себя все время готовым к решающему бою, который, впрочем, и так уже, судя по всему, идет по всем фронтам. Участники клуба внешне демонстрировали нейтралитет — по сравнению с обычным своим состоянием. О том, как Владимир Путин раскрыл подробности своего разговора с Башаром Асадом и как тот согласился воевать плечом к плечу с оппозицией против террористов ИГ,— специальный корреспондент «Новости Банков» АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ.
Владимир Путин приехал в Красную Поляну на Lada Vesta. И уж никак нельзя было это назвать случайностью: новая вазовская модель нуждалась в такой модели, как Владимир Путин, гораздо больше, чем он — в такой модели, как Lada Vesta.
Здесь, у входа в «Гранд Отель Поляна», в «зоне выката», как помечено на указателях еще со времени сочинской Олимпиады, когда тут были соревнования биатлонистов, Владимира Путина ждали журналисты и представители АвтоВАЗа. Я спросил у одного из них, Эдуарда Вайно, на какой именно машине приедет Владимир Путин и что у нее за комплектация. Господин Вайно пояснил, что президенту на выбор предоставили три: одну с механической коробкой передач, другую — с роботизированной, третью — с автоматической. При желании можно было делать ставки. Желания не было.
Чешка Катарина, которая тоже работает на АвтоВАЗе, отбирала эти машины лично. Она настаивала, что надо брать механику, особенно здесь, в горах:
— У меня самой механика, я обожаю тормозить двигателем!.. Это наслаждение нельзя сравнить ни с чем!
Глядя на нее, я с трудом мог представить, что ей не с чем сравнивать.
Темнело и холодало. Мы ждали Владимира Путина на улице уже почти два часа. Несколько раз он уже выезжал на Lada из своей резиденции в Красной Поляне. И несколько раз, видимо, возвращался.
Наконец изумрудного цвета «Лада», разогнавшись, встала перед нами как вкопанная. Водитель, похоже, хотел показать и ее, и себя.
Я спросил у вышедшего из машины Владимира Путина, какой приговор будет этой машине. Он, конечно, сказал, что машина же не под судом и не надо в таких терминах про нее. Я предположил, что приговор может быть и оправдательным… В общем, как и ожидалось, она, по его словам, хороша, особенно когда идет в гору (он, кстати, выбрал роботизированную коробку передач).
— А по сравнению с Lada Kalina Sport? — уточнил я, и оживился стоявший рядом с Владимиром Путиным Сергей Иванов (он первым поздоровался с Владимиром Путиным, когда тот только вышел из машины):
— Я тоже об этом сразу спросил!
— Да я уж и не помню… но покомфортней и побольше — это точно,— ответил господин Путин на радость изготовителям, ради которых, вся эта история, конечно, и случилась.
Когда ритуальная радость от езды на отечественном автомобиле утихла, Владимир Путин встретился наконец с участниками Валдайского клуба.
В этом году по сравнению с прошлым поступило, по словам организаторов, огромное количество заявок (притом что несколько приглашенных все-таки не приехали). Все они и замерли, как и мы, в ожидании Владимира Путина на полтора часа. Впрочем, в большинстве своем это были люди закаленные: Валдайский клуб функционирует уже не первый год и Владимир Путин ни разу не пропускал его.
В самом начале Владимир Путин предупредил, что будет говорить о справедливой и несправедливой войне, о том, как про это думали величайшие умы человечества начиная с античных времен. Он, конечно, вспомнил Льва Толстого, который считал мир идеалом для человечества, но при этом понимал, что человечество время от времени ищет выход из противоречий через войну, и, похоже, с пониманием относился к этому.
Ни для кого в зале, разумеется, не было секретом, почему Владимир Путин так увлеченно говорит на эту тему. Странно, если бы он говорил о чем-то другом.
Переход от античного времени до событий середины октября 2015 года занял у Владимира Путина не больше четверти часа. Он высказался по поводу испытаний системы ПРО, которые провели два дня назад в США и их союзники по НАТО. Господин Путин напомнил, что, казалось бы, причина, побудившая партнеров строить систему ПРО, то есть иранская ядерная угроза, исчезла, а испытания, наоборот, начались.
— Все продолжается! — воскликнул Владимир Путин.— Что это значит? Что мы были правы (возражая против этого.— А. К.). Нас и весь мир, сказать попроще, обманули… чтобы иметь возможность диктовать волю всем, в том числе и союзникам!
Владимир Путин после этого постарался, сказать попроще, стравить США и этих союзников, объяснив, что с последними поступают сейчас как с вассалами, которых могут наказать за плохое поведение.
— А любая иная точка зрения объявляется враждебной пропагандой, с которой надо бороться!..— разводил руками Владимир Путин.
Он хотел, конечно, сейчас разбить противника (а это, безусловно, сейчас именно противник, и никакой не вероятный — тем более после такого вступительного слова, которое может составить здоровую конкуренцию и мюнхенской речи, и недавнему выступлению Владимира Путина на юбилейной сессии ООН, особенно по уровню разочарования действиями США; разочарования, которое стремительно переходило в раздражение, и наоборот).
Российский президент спросил присутствующих, что было бы, если бы террористы захватили (или захватят) Дамаск или Багдад…
— Террористы получили бы статус государственной власти! — сам и ответил он.— Кто-нибудь думает об этом или нет?!!
Да очевидно же, что только Владимир Путин!
— Невозможно добиваться успехов в борьбе с террористами, если использовать часть их как таран для свержения законной власти! Ничего потом с этой частью не сделаешь! — продолжал атаковать Владимир Путин позиции нестройных рядов стульев, которые занимали участники Валдайского клуба, и делал это не хуже, чем Су-25 атаковали ряды многоуровневой обороны боевиков ИГ.
А они молча копили, видимо, силы для ответного удара.
Между тем слово получил приехавший только утром спикер парламента Ирана Али Лариджани. Судя по его речи, было не похоже, что США сняли санкции с Ирана. Вернее, было похоже, что господин Лариджани хочет сделать все, чтобы они снова были надеты.
США, он говорил, всегда поддерживали диктаторские режимы, и это отзывалось для таких режимов не лучшим образом.
— А оккупация Афганистана и Ирака привела к вовлечению молодежи этих стран в террористические организации. Они испытывали такое презрение к себе от того, что не могли оказать сопротивление оккупантам!..— с горечью произнес иранский спикер, появление которого среди членов Валдайского клуба выглядело для них, судя по всему, возмутительной экзотикой.
Бывший президент Чехии Вацлав Клаус показал себя гораздо более миролюбивым человеком и предложил признать, что «будущее находится под угрозой, но главная угроза — внутри каждого из нас…».
Он считает, что заявленная тема дискуссии, «Достижение общего прогресса»,— это «архаика какая-то!..»
— Я когда-то давно услышал выражение, что «мир развивается назад»,— и категорически не согласился с этим,— рассказал Вацлав Клаус.— Но вот прошло много лет — и теперь, вот сейчас я соглашаюсь!
Таким образом, он имел в виду, что мир откатился к временам по крайней мере холодной войны.
Это категорически подтвердил бывший посол США в СССР Джек Мэтлок.
— Я — антикварный экземпляр,— засмеялся этот бодрый во всех отношениях и совсем не старый человек,— который пережил холодную войну… Мы сейчас действительно на пороге новой холодной войны. Но в мое время проблемы были глубже, особенно с идеологической точки зрения. И как же мы выбрались? Через переговоры! Каждое наше соглашение с СССР тогда соответствовало прежде всего интересам СССР! Это были беспрерывные консультации! Мой офис в Москве был загружен работой по 87 направлениям!.. И Рейган никогда не говорил, что мы выиграли холодную войну! И нам запрещал! И я хочу сказать, что СССР распался по внутриполитическим причинам, а не из-за наших действий, как принято считать!..
Переговариваться он предложил и теперь.
Впрочем, кажется, с этим он опоздал. Или, наоборот, заглянул слишком далеко вперед.
Вообще, иностранные участники форума показывали себя просто голубями мира: один за другим, один за другим.
— Как же мы начнем менять траекторию наших отношений? — с мягкой, почти нежной улыбкой спросил модератор Владимира Путина.
Господин Путин сначала высказался по поводу идей господина Мэтлока:
— Конечно, СССР распался из-за внутренних проблем. Но не думаю, что наши внешнеполитические союзники оставались в стороне.
Таким образом, Владимир Путин категорически отказывал себе в удовольствии хотя бы полминуты побыть снисходительным к коллегам.
— Вы не считаете развал СССР трагедией? — обратился господин Путин прямо к бывшему послу США.— А я считаю — и прежде всего трагедией гуманитарного характера. 25 млн русских оказались за рубежом! Русский народ оказался самым разъединенным народом в мире!
И господин Путин уже обратился к Джеку Мэтлоку с вопросом: как тот относится к одностороннему выходу США из договора по ПРО?
Странно: бывший дипломат смутился. А потом сказал, помявшись:
— Я был против… в целом я не поддерживаю размещение системы ПРО… но эта система не угрожает России! Это нужно, чтобы были рабочие места! Это же огромный военно-промышленный комплекс!
Господин Путин смеялся:
— Я не считаю эти аргументы убедительными… не нужно создавать рабочие места, которые имеют результатом угрозу для всего человечества… давайте их создавать в сфере биологии… И если одна страна считает, что она создала ядерный зонтик, то она считает автоматически, что у нее развязаны руки! Вот что странно!
Не устраивает господина Путина и западная версия «продвижения демократии к российским границам». Модератор Роберт Легвольд имел в виду, наверное, события на Украине. Господин Путин имел в виду действия НАТО. Он рассказал, что читал документы по переговорам советских лидеров с западногерманскими перед объединением Германий. Немецкий социал-демократ говорил им про то, что если сейчас не договориться о будущем Европы после объединения, то кризисы будут только нарастать. К его словам относились настороженно.
— И он говорит им: «Такое впечатление, что я защищаю интересы СССР! А я думаю о будущем Европы!» — продолжил Владимир Путин.— В результате ничего на бумагу не положили, и пошло-поехало! Две волны расширения НАТО! А теперь и ПРО…
Конечно, не могло обойти без разговора о Сирии.
— Нас критикуют: бьете не по тем целям! Говорим: скажите по каким надо! Не говорят!..
Господин Путин рассказывал мне об этом не в первый раз, но тут решил разнообразить свой ответ и пошел по любимому пути: вспомнил цитату из кино «Иван Васильевич меняет профессию»:
— Один боярин говорит другому: «Как же тебя понять, если ты не говоришь ничего?»
Интервьюеры не становились раздражительней, а Владимир Путин не становился миролюбивей. Корреспонденту газеты Financial Times он сказал, что уверенность в том, что после действий российской авиации в Сирии наступит не окончательный хаос, а мир, может дать только страховой полис. И что возможный раздел Сирии как средство решить проблему — самый плохой вариант: «Они будут воевать между собой бесконечно!..»
Насколько я понял из позавчерашнего разговора с президентом Асадом — он готов к диалогу с оппозицией.
Позже господин Путин решил разъяснить, после очевидных колебаний, что господин Асад, оказывается, готов даже взаимодействовать с отрядами оппозиции, которые будут воевать с ИГ.
Это была, пожалуй, первая действительно сенсационная новость этого вечера. Господин Путин заявил, что сейчас российское руководство работает в этом направлении, то есть ищет такую оппозицию.
Владимир Путин становился между тем все откровеннее. Временами он делился своими впечатлениями, например, от эксклюзивного видео, которое вряд ли посмотрит рядовой телезритель:
— Там после сброшенных с наших самолетов бомб детонирует такое количество боеприпасов, что все разлетается чуть не до самих самолетов!.. Колоссальная мощь!.. Она, конечно, стала уже поменьше…
Глава Центра анализа стратегий и технологий Руслан Пухов, словно бы смущаясь, интересовался, что будет, если хотя бы гипотетически предположить, что США станут поставлять оппозиции переносные зенитные ракетные комплексы:
— А там наши летчики… а Су-24 и Су-25, чтобы прицелиться, должны спуститься ниже… они могут погибнуть…
Господин Путин заявил, что надеется: этого не произойдет, потому что в США понимают — это оружие может быть направлено и против американских летчиков.
И тут его просто прорвало. Он сейчас говорил о том, о чем действительно думал, видимо, все это время:
— Я летал на этих самолетах… там же при этих нагрузках голову не повернуть! Пальцы не двигаются!.. А им еще оружием надо управлять!.. Это высший пилотаж… в переносном смысле… Я ими горжусь.
Немецкий политолог Александр Рар задавал ему следующий вопрос, но Владимир Путин перебивал его:
— Вы спрашивали: а если, не дай бог, потеря?.. Еще 50 лет назад ленинградская улица научила меня: если драка неизбежна, бить надо первым!
Это и было главное в этот вечер. Есть вопросы, почему он принял это решение и насколько далеко готов зайти? Нет вопросов. Это было ясно для него еще 50 лет назад.
И обязательно надо сказать, что чрезвычайно сильное впечатление в конце концов произвел Али Лариджани.
Он несколько раз во время встречи сам брал слово и отвечал на вопросы, адресованные Владимиру Путину. Он, собственно говоря, и закончил дискуссию, на этот раз ответив на вопрос, предназначенный господину Путину, о странах, которые поддерживают сирийскую оппозицию и США в регионе:
— Эти страны, где последние 70 лет не было выборов, не имеют права говорить о демократии в Сирии! Не имеют права говорить о демократии страны, где женщине до сих пор не разрешают сесть за руль! — поморщился он.
Он припомнил свой недавний разговор с лидером одной из таких стран. Тот признался спикеру иранского парламента, что один лидер небогатой страны плохо говорил про одного его друга, поэтому тот должен немедленно уйти. «А Башар Асад,— он мне говорит,— вчера плохо разговаривал по телефону, он тоже должен уйти!» Я ему говорю: «Мы с тобой десять минут говорим, а два лидера уже должны уйти!»
Да, здесь находился по крайней мере один великий спикер.
— Не может упрямство править миром! — заключил Али Лариджани.— Нельзя.
На этом и закончили. Сил спорить уже ни у кого не было. Да и попробуй тут поспорь.
Модератор объявил, что сейчас, через три часа после начала встречи, наконец состоится ужин.
— Там только одна лестница…— предупредил он.— Она неширокая…
Он понимал, что на эту лестницу сейчас ринутся все сразу.
Но все ринулись к Владимиру Путину.
И о том, чего жалко. Жалко, что Николай Злобин ни о чем не смог спросить. Это же не просто так. Это традиция была. Нельзя нарушать.
Тревожно.
Андрей Колесников
