Как глава КС Валерий Зорькин выступил с оправдательной для него самого речью
Как в России сомневались в приоритете международного права
История вопроса
В понедельник президент России Владимир Путин в Петербурге выполнил обширную программу: в честь прошедшего Дня Конституции встретился с членами Конституционного суда (КС) России, потом выступил перед участниками Международного культурного форума и принял участие в закрытии года литературы и открытии года кино в России. Специальный корреспондент «Новости Банков» АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ — о том, как председатель Конституционного суда Валерий Зорькин оправдывался по поводу того, почему Конституционный суд перестал безоговорочно признавать решения Европейского суда по правам человека, а также о том, каким экзотическим способом выясняла отношения интеллигенция на входе в Мариинский театр.
Начиналось все с протокольной торжественностью. Владимир Путин поздравил судей Конституционного суда, подчеркнул то, что было необходимо подчеркнуть,— что на фундаменте Конституционного суда строится все здание российского законодательства… Обрадовался за членов Конституционного суда: они перешли на электронные заявки от граждан… Он коснулся (но только коснулся) самой острой темы, которая связана сейчас с Конституционным судом: напомнил, что этот суд принял решение о том, что он может «трактовать… ну не трактовать, а принимать решения по делам, которые рассмотрел ЕСПЧ (Европейский суд по правам человека.— А. К.)».
— И я рад, что вы встретились с европейскими коллегами и обсудили с ними эти вопросы…— добавил господин Путин.
Президент России этим и ограничился, а председатель Конституционного суда, наоборот, с этого начал: он, похоже, обрадовался, что можно публично обсудить эту тему — а она его, судя по всему, не просто беспокоит, а мучает.
И Валерий Зорькин начал объяснять:
— Есть в нашей жизни много хорошего и много нехорошего тоже… Жизнь заставляет нас принимать новые решения… Не то что черное называть белым!.. А просто жизнь меняется, и это надо учитывать!
Это он уже говорил непосредственно про ЕСПЧ, чьи решения теперь и правда не являются обязательными к исполнению в России.
— Да,— подтвердил разговорчивый в этот день Валерий Зорькин,— в некоторых случаях решения ЕСПЧ могут быть отменены в качестве исполнения. Но в каких случаях?!. Когда Конституция РФ лучше защищает права граждан! Почему не говорят об этом дополнении?!
Увы, позиция Валерия Зорькина была, мягко говоря, уязвима. Трудно сказать, понимал ли он это. Скорее он стремился выговориться, в том числе в присутствии президента. Сидя сейчас по правую руку от Владимира Путина, он хотел максимально дистанцироваться от него. Это было затруднительно: мешало хотя бы то, что видели глаза.
— А что говорят?! — воскликнул Валерий Зорькин.— Что Конституционный суд пошел против Европы!! Я не могу процитировать точно одно письмо, но скажу… это письмо генерального секретаря Совета Европы, он пишет: «Мы поняли, что означает это постановление…»
И это мог быть аргумент как против, так и за. И для генерального секретаря Совета Европы это был, похоже, аргумент против. А для Валерия Зорькина, конечно, за.
— Почему Германия может сказать то же самое, что мы, и Великобритания, и Франция … а как только Россия сказала, то один комментатор сразу сказал: «Гражданам остается только биться головой о стену». А мы будем поступать не сгоряча, и если к нам обратятся, будем решать… я тут не вижу проблемы, зря беспокоятся люди!..
Было даже жаль этого поседевшего человека. Похоже, он совершенно искренне сейчас верил в то, что говорил, и был уверен, что залогом объективного рассмотрения дел станет его личная порядочность… Но ему, кажется, больше других даже граждан не давала покоя заложенная в решении уловка, такая незамысловатая и такая, видимо, эффективная.
И поэтому он все говорил и говорил, стремясь убедить всех, что не стоит, не надо, не следует волноваться: он, Валерий Зорькин, за всем тут присмотрит…
Он объяснял, что Конституционный суд «не будет шарахаться» и от социальных вопросов:
— Мы не в отрыве от других судов идем. Все говорят: «Страсбург нас спасает, он завален жалобами… Как завален?! В 2014 году — 10 тыс. жалоб. Больше было только у Италии, почти столько же — у Турции. Но если перевести на коэффициент населения — впереди нас 23 страны! И граждане не стали более апатичными, они идут в суд…
Доказать, что граждане не стали более апатичными, не получалось и не получилось бы, и Валерий Зорькин снова пытался использовать свою авторитетность, чтобы убедить: так оно и есть, поверьте мне в конце концов на слово…
— Конечно,— вздыхал, спохватываясь, он,— судьей в собственном деле трудно быть… Но 12 декабря прошла конференция, посвященная Дню Конституции, и один депутат заявляет там: «У нас нет Конституционного суда!..»
Обида на этого депутата, чувствовалось, так и не проходит: он задел Валерия Зорькина за самое-самое-самое…
— И что мы… нет, не принтер, а как это… да, факс, штампующий решения администрации президента!..— со страшной горечью добавил Валерий Зорькин.
Ух, уж лучше бы он промолчал хоть про это. Мне хотелось, чтобы было так, хотя бы из гуманитарных соображений: и правда было жаль человека, которому вообще-то в силу его должности нельзя сочувствовать. Но нельзя было не сочувствовать.
Он объяснял, что Владимиру Путину пришлось бы в десять раз увеличить количество сотрудников его администрации, если бы это было действительно так. И может, в самом деле не отдавал себе отчета в том, что не надо их столько и что достаточно задать общее направление и оно, может, уже и задано давно, а он про это уже и забыл…
— Я дипломированный профессор,— вдруг оговорился Валерий Зорькин,— старый уже… Говорю много… Мне главный пресс-секретарь страны качает головой: хватит, хватит…
И Валерий Зорькин закончил, а Владимир Путин прокомментировал:
— Нам еще есть над чем работать…
А вот об этом Валерию Зорькину еще придется подумать… и решить.
Еще минут 20 встреча продолжалась в закрытом режиме, но и так уже было сказано больше, чем нужно,— по крайней мере мне.
После этого Владимир Путин наскоро поучаствовал в пленарном заседании Международного культурного форума ЮНЕСКО и поехал в Мариинский театр, на его новую сцену. Там закрывался год литературы в России и открывался год кино в России.
Зрелище обещало быть масштабным: неизвестно, что должно было выглядеть эпохальней — прощание с литературой или встреча с кино.
Предполагалось, что Владимир Путин, сказав приветственные слова, может задержаться в зале. На этот случай для него было предусмотрено место, а также соседи. Так, одним из них должна была стать телеведущая Фекла Толстая, только что закончившая грандиозный марафон по чтению «Войны и мира» на телеканале «Культура». Впрочем, по сведениям «Новости Банков», Фекла Толстая взмолилась не делать с ней этого: ее и так люди, мнением которых она, очевидно, дорожит, попрекают участием в госпроекте на госканале, а теперь и вовсе проходу не дадут.
Фекле Толстой великодушно пошли навстречу.
Впрочем, вероятность того, что Владимир Путин задержится в зале, была невелика: у него была еще большая частная вечерняя программа, о которой лучше даже не думать.
К тому же и год назад, в Москве, на открытии года литературы, он не задержался и уехал из МХТ имени Чехова прямо со сцены.
И вот что получилось. Зал был еще скорее наполовину пуст, чем наполовину полон, а Владимир Путин уже вышел к микрофону и говорил про то, как хорошо, что и литература, и кино утверждают идеалы добра и света.
В то же самое время на входе в театр происходили драматичнейшие события. Десятки гостей не успевали попасть в зал: на входе был жестокий досмотр. Людям, которые осуществляли его, не было никакого дела ни до чего другого: они осуществляли то, что должны были.
И сливки творческой интеллигенции начали пениться. И раздражение, а потом и отчаяние гостей по эту сторону рамок бессмысленно было адресовать сотрудникам службы безопасности театра. И тогда интеллигенция, литераторы и кинематографисты, начали адресовать его друг другу, стремительно теряя человеческий облик.
И можно было застать удивительные картины. Так, писатель Михаил Кураев со знаменитым коллекционером русских автографов Рене Герра сначала долго пихали друг друга локтями, прорываясь к входу, потом перешли к словам (собственно, и смысл церемонии выстраивался под мысль, что «вначале было слово»), а потом от слов перешли к делу: начали плеваться друг в друга (интеллигенция, в конце концов, генетически поднаторела именно в таком противостоянии).
Тем временем Владимир Путин, еще раз упомянув про целительную силу искусства и процитировав Наталию Дмитриевну Солженицыну с ее мыслью о том, что год литературы в России не должен заканчиваться никогда, покинул успевшую за короткое время стать священной новую сцену Мариинского театра.
Андрей Колесников, Санкт-Петербург
Как глава КС Валерий Зорькин выступил с оправдательной для него самого речью Как в России сомневались в приоритете международного права История вопроса В понедельник президент России Владимир Путин в Петербурге выполнил обширную программу: в честь прошедшего Дня Конституции встретился с членами Конституционного суда (КС) России, потом выступил перед участниками Международного культурного форума и принял участие в закрытии года литературы и открытии года кино в России. Специальный корреспондент «Новости Банков» АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ — о том, как председатель Конституционного суда Валерий Зорькин оправдывался по поводу того, почему Конституционный суд перестал безоговорочно признавать решения Европейского суда по правам человека, а также о том, каким экзотическим способом выясняла отношения интеллигенция на входе в Мариинский театр. Начиналось все с протокольной торжественностью. Владимир Путин поздравил судей Конституционного суда, подчеркнул то, что было необходимо подчеркнуть,— что на фундаменте Конституционного суда строится все здание российского законодательства… Обрадовался за членов Конституционного суда: они перешли на электронные заявки от граждан… Он коснулся (но только коснулся) самой острой темы, которая связана сейчас с Конституционным судом: напомнил, что этот суд принял решение о том, что он может «трактовать… ну не трактовать, а принимать решения по делам, которые рассмотрел ЕСПЧ (Европейский суд по правам человека.— А. К.)». — И я рад, что вы встретились с европейскими коллегами и обсудили с ними эти вопросы…— добавил господин Путин. Президент России этим и ограничился, а председатель Конституционного суда, наоборот, с этого начал: он, похоже, обрадовался, что можно публично обсудить эту тему — а она его, судя по всему, не просто беспокоит, а мучает. И Валерий Зорькин начал объяснять: — Есть в нашей жизни много хорошего и много нехорошего тоже… Жизнь заставляет нас принимать новые решения… Не то что черное называть белым! А просто жизнь меняется, и это надо учитывать! Это он уже говорил непосредственно про ЕСПЧ, чьи решения теперь и правда не являются обязательными к исполнению в России. — Да,— подтвердил разговорчивый в этот день Валерий Зорькин,— в некоторых случаях решения ЕСПЧ могут быть отменены в качестве исполнения. Но в каких случаях?!. Когда Конституция РФ лучше защищает права граждан! Почему не говорят об этом дополнении?! Увы, позиция Валерия Зорькина была, мягко говоря, уязвима. Трудно сказать, понимал ли он это. Скорее он стремился выговориться, в том числе в присутствии президента. Сидя сейчас по правую руку от Владимира Путина, он хотел максимально дистанцироваться от него. Это было затруднительно: мешало хотя бы то, что видели глаза. — А что говорят?! — воскликнул Валерий Зорькин.— Что Конституционный суд пошел против Европы!! Я не могу процитировать точно одно письмо, но скажу… это письмо генерального секретаря Совета Европы, он пишет: «Мы поняли, что означает это постановление…» И это мог быть аргумент как против, так и за. И для генерального секретаря Совета Европы это был, похоже, аргумент против. А для Валерия Зорькина, конечно, за. — Почему Германия может сказать то же самое, что мы, и Великобритания, и Франция … а как только Россия сказала, то один комментатор сразу сказал: «Гражданам остается только биться головой о стену». А мы будем поступать не сгоряча, и если к нам обратятся, будем решать… я тут не вижу проблемы, зря беспокоятся люди! Было даже жаль этого поседевшего человека. Похоже, он совершенно искренне сейчас верил в то, что говорил, и был уверен, что залогом объективного рассмотрения дел станет его личная порядочность… Но ему, кажется, больше других даже граждан не давала покоя заложенная в решении уловка, такая незамысловатая и такая, видимо, эффективная. И поэтому он все говорил и говорил, стремясь убедить всех, что не стоит, не надо, не следует волноваться: он, Валерий Зорькин, за всем тут присмотрит… Он объяснял, что Конституционный суд «не будет шарахаться» и от социальных вопросов: — Мы не в отрыве от других судов идем. Все говорят: «Страсбург нас спасает, он завален жалобами… Как завален?! В 2014 году — 10 тыс. жалоб. Больше было только у Италии, почти столько же — у Турции. Но если перевести на коэффициент населения — впереди нас 23 страны! И граждане не стали более апатичными, они идут в суд… Доказать, что граждане не стали более апатичными, не получалось и не получилось бы, и Валерий Зорькин снова пытался использовать свою авторитетность, чтобы убедить: так оно и есть, поверьте мне в конце концов на слово… — Конечно,— вздыхал, спохватываясь, он,— судьей в собственном деле трудно быть… Но 12 декабря прошла конференция, посвященная Дню Конституции, и один депутат заявляет там: «У нас нет Конституционного суда!» Обида на этого депутата, чувствовалось, так и не проходит: он задел Валерия Зорькина за самое-самое-самое… — И что мы… нет, не принтер, а как это… да, факс, штампующий решения администрации президента!— со страшной горечью добавил Валерий Зорькин. Ух, уж лучше бы он промолчал хоть про это. Мне хотелось, чтобы было так, хотя бы из гуманитарных соображений: и правда было жаль человека, которому вообще-то в силу его должности нельзя сочувствовать. Но нельзя было не сочувствовать. Он объяснял, что Владимиру Путину пришлось бы в десять раз увеличить количество сотрудников его администрации, если бы это было действительно так. И может, в самом деле не отдавал себе отчета в том, что не надо их столько и что достаточно задать общее направление и оно, может, уже и задано давно, а он про это уже и забыл… — Я дипломированный профессор,— вдруг оговорился Валерий Зорькин,— старый уже… Говорю много… Мне главный пресс-секретарь страны качает головой: хватит, хватит… И Валерий Зорькин закончил, а Владимир Путин прокомментировал: — Нам еще есть над чем работать… А вот об этом Валерию Зорькину еще придется подумать… и решить. Еще минут 20 встреча продолжалась в закрытом режиме, но и так уже было сказано больше, чем нужно,— по крайней мере мне. После этого Владимир Путин наскоро поучаствовал в пленарном заседании Международного культурного форума ЮНЕСКО и поехал в Мариинский театр, на его новую сцену. Там закрывался год литературы в России и открывался год кино в России. Зрелище обещало быть масштабным: неизвестно, что должно было выглядеть эпохальней — прощание с литературой или встреча с кино. Предполагалось, что Владимир Путин, сказав приветственные слова, может задержаться в зале. На этот случай для него было предусмотрено место, а также соседи. Так, одним из них должна была стать телеведущая Фекла Толстая, только что закончившая грандиозный марафон по чтению «Войны и мира» на телеканале «Культура». Впрочем, по сведениям «Новости Банков», Фекла Толстая взмолилась не делать с ней этого: ее и так люди, мнением которых она, очевидно, дорожит, попрекают участием в госпроекте на госканале, а теперь и вовсе проходу не дадут. Фекле Толстой великодушно пошли навстречу. Впрочем, вероятность того, что Владимир Путин задержится в зале, была невелика: у него была еще большая частная вечерняя программа, о которой лучше даже не думать. К тому же и год назад, в Москве, на открытии года литературы, он не задержался и уехал из МХТ имени Чехова прямо со сцены. И вот что получилось. Зал был еще скорее наполовину пуст, чем наполовину полон, а Владимир Путин уже вышел к микрофону и говорил про то, как хорошо, что и литература, и кино утверждают идеалы добра и света. В то же самое время на входе в театр происходили драматичнейшие события. Десятки гостей не успевали попасть в зал: на входе был жестокий досмотр. Людям, которые осуществляли его, не было никакого дела ни до чего другого: они осуществляли то, что должны были. И сливки творческой интеллигенции начали пениться. И раздражение, а потом и отчаяние гостей по эту сторону рамок бессмысленно было адресовать сотрудникам службы безопасности театра. И тогда интеллигенция, литераторы и кинематографисты, начали адресовать его друг другу, стремительно теряя человеческий облик. И можно было застать удивительные картины. Так, писатель Михаил Кураев со знаменитым коллекционером русских автографов Рене Герра сначала долго пихали друг друга локтями, прорываясь к входу, потом перешли к словам (собственно, и смысл церемонии выстраивался под мысль, что «вначале было слово»), а потом от слов перешли к делу: начали плеваться друг в друга (интеллигенция, в конце концов, генетически поднаторела именно в таком противостоянии). Тем временем Владимир Путин, еще раз упомянув про целительную силу искусства и процитировав Наталию Дмитриевну Солженицыну с ее мыслью о том, что год литературы в России не должен заканчиваться никогда, покинул успевшую за короткое время стать священной новую сцену Мариинского театра. Андрей Колесников, Санкт-Петербург
