Во вторник, 13 января, платежная система MasterCard подписала договор о переводе внутрироссийских транзакций на процессинг в Национальную систему платежных карт (НСПК). Это позволит ей продолжить работу в России, но при этом не замораживать миллиарды на гарантийном депозите. О том, как был найден этот компромисс и как теперь будет устроена жизнь, РБК рассказал глава MasterCard в России Илья Рябый.
«Мы обнаружили себя в новой реальности»
– До 31 марта вы присоединитесь к НСПК. Означает ли это, что после 31 марта, если будут введены санкции в отношении какого-либо российского банка, его операции по картам не будут заморожены, как это произошло с АБ «Россия» и СМП Банком?
– Да, в этом случае обслуживанием карт этого банка будет заниматься НСПК.
– Но вы будете обрабатывать их транзакции за рубежом?
– Транзакции за рубежом обрабатываем только мы. Если какой-либо банк подпадет под санкции, я потеряю возможность с ним работать и, соответственно, его международные операции будут прекращены. На территории России функционирование их продуктов сможет обеспечить НСПК, но я уже не буду иметь к этому никакого отношения.
– Но карточки же остаются ваши?
– Карточки банка-эмитента.
– Но на них будет ваш логотип...
– А об этом я уже просто не узнаю. Они будут взаимодействовать не с нами, а с НСПК. Но давайте все-таки рассчитывать, что санкций не будет.
– Мы не можем знать. Вы же помните основную претензию к международным платежным системам после введения санкций: платежные системы обещали, что они никогда и ни при каких условиях не остановят платежи, и вот результат.
– Да, мы действительно так говорили, потому что никогда не верили в то, что такое может произойти. Но 21 марта (прошлого года) мы обнаружили себя в новой реальности. У депутатов действительно были причины на меня обижаться, потому что в процессе дискуссий 2010–2011 годов [когда обсуждалось строительство процессинговых центров внутри России] я говорил: «Подумайте сами, это же совершенно невозможно, этого не может быть, потому что не может быть никогда». И в конце марта – начале апреля мне было особенно тяжело, потому что я понимал, что когда я начну ходить и предлагать искать выходы из ситуации, мне вспомнят то, что я говорил два года назад. Это был эмоционально сложный момент. Мы – компания исключительной законопослушности, мы исполняем все законы, которые приняты на территории той или иной страны.
– Однако вы сами говорили ранее, что закон об обеспечительном взносе было невозможно исполнить.
– Согласен, поправляюсь. Либо требования законодательства исполняются, либо мы закрываем бизнес в этой юрисдикции.
– А была реальная угроза того, что MasterCard может закрыть свой бизнес в России?
– Если бы нам не оставили другого выхода, кроме депозита и штрафов, да. Мы этого очень не хотели, но как крайнюю возможность учитывали, просто потому, что история с депозитом – это запретительная история.
«Они работают день и ночь без отпусков и выходных»
– Я знаю, что вы не хотите называть суммы, в которые вам обойдется контракт с НСПК, но хотя бы приблизительно – ваши расходы на покупку услуг НСПК по сравнению со взносом, который нужно было бы заплатить, сильно меньше, немного меньше или такие же?
– Взнос мы бы не смогли заплатить и не стали бы. Появление нового технологического партнера влечет за собой новую расходную статью, но это разумный расход с точки зрения нашей бизнес-модели.
– Вы останетесь прибыльными в России с учетом этих расходов?
– Да. Мы продолжаем получать прибыль. Наша бизнес-модель продолжает оставаться здоровой. Предложенный вариант был не единственным возможным: мы также рассматривали возможность отдать наш бизнес местному игроку, но схема взаимодействия, которую предложила НСПК, для нас гораздо интереснее. Мы не теряем свой российский бизнес, мы нанимаем НСПК для осуществления ряда операций, мы просто покупаем у них услуги.
– Расходы на покупку услуг у НСПК больше или меньше расходов, которые вам пришлось бы понести, если бы вы согласились строить процессинговый центр в России в 2010 году?
– Я не уверен, что они были бы больше. Не исключено, что работа с НСПК выгоднее, чем самостоятельное строительство. MasterCard не зря по всему миру покупает технологические компании: когда мы анализируем, что выгоднее – купить компанию или построить самостоятельно, в целом ряде случаев мы видим, что строить самому не так выгодно.
– У НСПК есть какая-либо технология уже? Вы понимаете, к чему присоединяетесь?
– Да, у них есть технология, и мы понимаем, к чему присоединяемся. Подробностей, правда, я вам не выдам – я связан соглашением о конфиденциальности.
– А вы можете хотя бы сказать, какова ее степень готовности – после 31 марта все заработает или нет?
– Я не могу делать заявления за своих партнеров, но я вижу, что они работают день и ночь без отпусков и выходных, у них не было рождественских каникул. Мы стараемся не отставать и соответствовать.
– Вы участвуете в разработке?
– Во внутреннем проекте НСПК мы участвуем своей экспертизой, активно делимся знаниями и опытом. Плюс мы непосредственно работаем над построением интерфейса взаимодействия между нами и НСПК.
«Поворотной стала встреча на форуме»
– Учитывая текущий уровень развития технологий, в том числе облачных, можно ли вообще вести речь о существовании границ при обработке транзакций?
– Нет, нельзя.
– Тогда о чем мы вообще говорим?
– Я настаивал на этом в 2010 году и продолжаю настаивать сейчас. Никаких физических границ при обработке транзакций не существует. Когда клиент российского банка снимает свою зарплату в банкомате этого же банка, транзакция пролетает через сервера в Сингапуре, Японии, США или другой страны.
– То есть мы ведем речь о том, чтобы кнопка находилась на территории России?
– Речь идет о том, чтобы обслуживание внутренних транзакций осуществлялось компанией, полностью подконтрольной российской юрисдикции.
– Вы вели переговоры со Сбербанком об обслуживании ваших транзакций?
– Мы проводили тендер среди операторов платежных систем на обслуживание наших внутренних транзакций. Я не могу озвучить участников, но их было несколько. Правда, пока мы занимались этой работой, был принят закон о том, что мы должны присоединяться к НСПК, что сделало наш тендер бессмысленным. И мы его прекратили.
– По вашей оценке, сколько лет, денег и усилий требуется на то, чтобы построить национальную систему платежных карт?
– Невозможно вот так навскидку оценить, потому что очень много факторов, которые на это влияют: количество людей, объем финансирования. При условии профессионального кадрового состава и неограниченного финансирования ее можно построить очень быстро. Прелесть ситуации заключается в том, что на рынке огромное количество технологических решений, которые можно купить, а уровень собственности на них зависит от бездонности вашего ресурса. Вы можете купить решение вместе с исходным кодом раз и навсегда и менять его, как считаете нужным. Это самый дорогой способ, но он существует. А можно купить лицензию и всю оставшуюся жизнь зависеть от поставщика. И тогда возникает вопрос, что это за поставщик и что с ним произойдет в будущем.
– Накануне Питерского форума глава Visa заявил, что если взнос останется, Visa просто уйдет из России. Таким образом, был произведен шантаж российского правительства. Насколько это заявление повлияло на исход событий?
– Я не стал бы комментировать это заявление. Поворотной стала встреча на форуме [представителей российского правительства и международных платежных систем]. Мы были открыты и не скрывали, что жить со штрафами и депозитами мы не сможем. Но и свое желание продолжать работу в России мы озвучили настолько же открыто. Именно в ходе этой встречи мы задекларировали свою готовность работать с НСПК, а в качестве промежуточного решения предложили передать бизнес локальному партнеру. Промежуточное решение нам казалось необходимым, потому что никто не ожидал, что Центральный банк будет так быстро строить национальную систему. Если бы меня тогда спросили про срок, я бы думал про два-три года. Таких сжатых сроков, какие у нас сейчас, я просто не мог себе представить.
– До 31 марта успеете?
– Я очень на это рассчитываю.
