Еще один иностранный инвестор – фонд OPIC – покидает российский рынок. Страну покидают не только крупные госинституты, но и частные инвесторы, вкладывавшие в фонды private equity. Российские финансисты считают, что они просто не смогли научиться работать на местном рынке.
Без денег на развитие
Крупнейший международный фонд OPIC (Overseas Private Investment Corporation) принял решение больше не вкладываться в российские активы, рассказал РБК представитель компании. «Мы больше не будем инвестировать в Россию. В июле руководство OPIC приостановило рассмотрение любых вложений в российские проекты и предоставления гарантий под инвестиции в них. При этом мы решили не избавляться от активов, в которые уже вошли, и будем соблюдать договоренности, которые у нас уже есть, но это все», – рассказал представитель OPIC Чарльз Стэдлэндер.
OPIC – правительственная организация, действующая на коммерческих началах и помогающая американскому бизнесу закрепляться на иностранных рынках. Компания инвестирует главным образом в развивающиеся страны, делая это на конкурсной основе. OPIC одним из первых международных инвесторов вышел на российский рынок после развала СССР. В 1993 году фонд вложился в совместный проект американской нефтяной компании Conoco и «Архангельскгеологии» по разработке нефтяных месторождений в районе Баренцева моря. С тех пор при содействии OPIC в российскую экономику было вложено более $3 млрд и профинансировано более 125 проектов.
Фонд не только сам инвестировал в проекты, но и привлекал частный капитал, предоставляя инвесторам гарантии и страхуя их политические риски. Последние инвестиции на местном рынке OPIC сделал в феврале 2014 года, вложив $150 млн в фонд компании «Эльбрус Капитал». Последний инвестировал в такие проекты, как служба доставки «СПСР-Экспресс», «B2B-Центр», а также в «ЮТВ Холдинг», владеющий телеканалом Ю и правами на трансляцию в России канала Disney. «Эльбрус Капитал» отказался от комментариев.
OPIC не первый институт развития, который в этом году решил уйти с российского рынка. В конце июля об аналогичном решении не поддерживать здесь новые проекты заявил Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР). Большинство членов совета директоров ЕБРР дали четкие распоряжения руководству банка относительно невозможности осуществления новых инвестиций в России в ближайшее время, говорилось в сообщении банка.
Общий объем инвестиций в Россию, по данным самого ЕБРР, составляет ?24 млрд, с момента выхода на рынок в начале 1990-х он поучаствовал в 790 проектах. Россия – крупнейший получатель средств ЕБРР: в 2013 году на нее пришлось 23% всех инвестиций банка.
Еще один похожий институт – Международная финансовая корпорация IFC, инвестиционное подразделение группы Всемирного банка, – в отличие от OPIC и ЕБРР официально не приостанавливал работу с Россией. Однако с апреля 2014 года корпорация не приняла ни одного положительного решения по инвестициям в российские проекты, а с июня перестала даже выносить их на рассмотрение совета директоров. Выбор проектов в IFC происходит путем голосования, вес голоса зависит от доли участия страны, а самая большая доля голосов – 23% – у США. В календаре предстоящих советов директоров российские проекты не стоят.
Россия стала членом IFC в 1993 году. Согласно официальным данным, с тех пор IFC инвестировала в 294 проекта $11,1 млрд. На сегодняшний день инвестиционный портфель IFC в стране составляет $2,2 млрд, это пятое место по объему инвестиций от IFC в мире.
«У IFC и МБРР есть несколько проектов в стадии подготовки в России, они находятся в различной степени готовности. Новые проекты будут предложены на рассмотрение совету директоров группы Всемирного банка в надлежащее время», – сказали РБК в пресс-службе IFC.
«В целом для российской экономики это не глобальные потери, но уход этих инвесторов очень существенен для отдельных сфер, которые не очень интересны частным инвесторам. Например, ЕБРР планировал участвовать в финансировании проектов, связанных с модернизацией инфраструктуры российского коммунального хозяйства. И то, что он в следующем году этого делать не будет, увеличивает вероятность потенциального повышения тарифов», – говорит главный экономист по России и СНГ «Ренессанс Капитала» Олег Кузьмин.
Без частных инвестиций
Отечественный рынок покидают не только крупные институты развития, но и частные инвестфонды, которые не видят здесь возможностей для развития. На этой неделе стало известно о том, что американская инвестгруппа BlackStone, под управлением которой находится $279 млрд, отчаялась найти подходящие сделки в России и уходит из страны. Об этом сообщила газета Financial Times со ссылкой на источник в группе. Компания пыталась выйти на российский рынок с 2010 года, когда один из ее сооснователей Стивен Шварцман вошел в международный экспертный совет РФПИ. За четыре года группа так и не смогла найти подходящих проектов. Если это не удалось даже в хорошие времена, теперь, когда западные санкции заморозили приток инвестиций в Россию, BlackStone «вообще не видит никаких возможностей», объяснял решение группы источник FT.
Летом 2014 года об отказе от попыток сформировать фонд, который бы инвестировал в развивающиеся рынки, включая Россию, рассказали бывшие высокопоставленные банкиры Goldman Sachs, основавшие фонд DMC Partners. Объем фонда должен был составить $2 млрд, но проект было решено свернуть, в том числе из-за геополитических проблем.
Финансисты видят в ссылках крупных фондов на геополитику предлог уйти с рынка, на котором они так и не научились работать. «Геополитика – это удобное объяснение для инвесторов: когда вы имеете дело с акционерами, им проще сказать, что Путин плохой, чем объяснять тонкости бизнеса», – объясняет сопредседатель совета директоров компании «Третий Рим» Андрей Мовчан. «В мире немало стран с тоталитарным режимом, нападающих на соседей и не любящих США и ЕС, и часто они привлекают очень большие деньги от иностранных инвесторов. Инвестиционный мир очень циничен, инвесторам по большому счету все равно, какой режим в стране, как она относится к соседям. Говорить о том, что в Россию перестали вкладывать в связи с Украиной или последними выборами, нельзя», – добавляет он.
С ним согласен управляющий партнер Svarog Capital Олег Царьков: «Крупные инвестфонды, такие как BlackStone Group, любили заявлять, что хотят выйти в Россию. При этом они ищут сделки на суммы выше $100 млн и хотят получить контроль над активами, в которые входят, а такие сделки возможны только в стратегических областях, и никто там контроль им не даст. В случае с BlackStone было очевидно, что если фонд не смог найти проекты за три года, то сейчас, когда ситуация стала хуже, не осталось смысла держать офис, и инвесторы решили сослаться на геополитику. Точно так же Carrefour, за три года открывшая у нас только два магазина, уходя из России в 2010 году, жаловалась на закон о торговле, а не на то, что так и не поняла, как работать на российском рынке».
Гораздо важнее уход с рынка менее крупных фондов, которые уже активно инвестировали в российские проекты, отмечают инвесторы. «Они уходят с рынка без громких заявлений, сам рынок очень закрытый, все строится на доверительных отношениях, никто не говорит вслух, но фонды перестают инвестировать», – рассказывает партнер Mint Capital Кирилл Веселов.
Китайская замена
Замену западным инвесторам российские фонды прямых инвестиций пытаются найти на внутреннем рынке и в Азии, пока не очень успешно. Кирилл Веселов отмечает некоторое оживление российских инвесторов: «Российские инвесторы, которые до этого реже смотрели на этот инструмент вложений, сейчас готовы обратиться к нему. С одной стороны, это связано с тем, что часть иностранных инвесторов уходит и появляется возможность войти в активы на более интересных условиях. С другой – российских инвесторов не так пугают страновые риски, потому что они уже работают в России и несут их по определению, им понятнее правила игры. Поэтому, учитывая невысокие цены входа, они готовы заниматься прямыми инвестициями, при том что у многих таких инвесторов основные бизнесы себя чувствуют не лучшим образом, и чтобы не терять время, они пробуют заняться чем-нибудь другим. Но стоит отметить, что и интерес российских инвесторов очень осторожен», – объясняет он.
Процесс привлечения азиатских денег занимает больше времени и требует больших усилий, отмечает Царьков. «С азиатами очень сложно вести переговоры. В одном из проектов мы встречались и с китайцами, и с японцами. Мы понимали, что они другие, но не представляли, до какой степени. Такое ощущение, что у азиатов жизнь вечная, очень долгие трех- или пятичасовые переговоры не приводят к каким-то ощутимым результатам. Поэтому, хотя можно говорить, что азиатские деньги есть, процесс их привлечения займет очень много времени», – говорит Царьков.
Мовчан видит возможность привлечения денег в фонды через государственные соглашения. «Есть сложные договоренности на межправительственном уровне с ближневосточными странами и Китаем относительно того, что инвесторы оттуда, может быть, вложат деньги, но самих денег пока не видно. Мы сейчас предлагаем очень хорошие условия, вложения, связанные с внутренним рынком инвестора, в частности с поставкой сырья, фактически эти инвестиции рассматриваются в контексте позитивного cash-flow от получаемых в будущем в течение длительного времени по сниженной цене ресурсов как option premium, а не как вложение в бизнес. Ближневосточные игроки могут дополнительно договариваться о хеджах, например о поставке вооружений в кредит, и параллельно вкладывать деньги в какой-нибудь фонд прямых инвестиций в России – в худшем случае «зачтут», – говорит Мовчан.
