Тинькофф Банк уже давно позиционирует себя не как кредитную организацию, а как IT-компанию со своим онлайновым финансовым супермаркетом. В интервью Банки.ру председатель правления Тинькофф Банка Оливер ХЬЮЗ рассказал о кризисе и его дне, о том, важна ли порядочность для конкуренции и как блокчейн помогает фантазиям.
— Во многих публичных выступлениях вы говорите о том, что дно кризиса уже пройдено. Вы имеете в виду дно кризиса в экономике России? В банковском секторе? Или и то и другое? Каковы основания так считать?
— Ни первое, ни второе, а скорее третье. В период с конца 2013 года наблюдался спад цикла потребительского кредитования, то есть сначала наступил кризис именно потребительского кредитования. Это было в основном вызвано стагнацией ежемесячного дохода потребителя с середины 2013 года и проблемами с перекредитованностью некоторых сегментов населения. В этот момент (первый квартал 2014 года) массовый сегмент заемщиков начал себя плохо чувствовать, потребители начали испытывать проблемы, и некоторые из них перестали обслуживать свой долг. Потом начались серьезные проблемы в экономике. Реальный резкий спад BBП начался во втором квартале 2014 года. Потом все это усилилось за счет геополитической ситуации, в том числе санкций, а также цен на нефть, курса рубля... То есть существовали два цикла: один — макроэкономический, другой — кредитный. Они взаимосвязаны, но не идут синхронно. Что мы видим теперь? Мы видим конец (то есть улучшение) кредитного цикла, процесс оздоровления потребителя, делевереджинга клиентов. Иными словами, долговая нагрузка на потребителя снижается. Это видно из соотношения его месячного дохода к его задолженности — так называемого DTI (Debt-to-income ratio), который падает больше 18 месяцев подряд. Плохие заемщики уже давным-давно ушли в дефолт. Соответственно, идет разгрузка не только потребителя, но и всей банковской системы. Это первое.
Второе — портфель необеспеченных кредитов сокращается в абсолютном выражении уже 2,5 года. И эта тенденция усилилась за последние полтора года. Если, например, смотреть на рынок кредитных карточек, то общая задолженность по всей России уменьшилась примерно на 15%. Это очень правильный и здоровый процесс. Также мы видим, что количество людей, которые уходят в просрочку, уже два года уменьшается. Стабилизация была в 2014 году, в первый половине 2015 года было заметное улучшение качества заемщиков, уменьшение просрочки. Во второй половине 2015 года было очень заметное ускорение этого процесса. В первый половине 2016-го произошло сильное снижение стоимости риска и выхода в просрочку. Новое поколение клиентов намного лучше себя ведет, соответственно, мы смело говорим, что «дно» пройдено. Именно в цикле потребительского кредитования.
Скорее всего, дно экономического кризиса тоже пройдено, но тут время покажет. Аналитики предсказывают, что Россия выйдет на 0% роста ВВП к концу этого года. Безработица давно не растет, даже немного падает, и все остальные экономические показатели постепенно улучшаются. Это во многом, естественно, зависит от нефти.
Про дно кризиса в банковском секторе в целом говорить труднее. На мой вкус, банковская система в целом не в хорошем состоянии до сих пор. И, к сожалению, механизмы санации и докапитализации растянули во времени процесс оздоровления банковского сектора. Это было сделано для того, чтобы избежать глубоких шоков в банковском секторе во время экономического спада. Естественно, шок никому был не нужен, и правильно, но частично проблему вывода с рынка некачественных, нежизнеспособных и недобросовестных игроков отложили на будущее.
— За счет чего произошло сокращение DTI?
— Что происходит в любом кризисе? Это классика жанра: потребитель разгружается. Хорошие клиенты платят больше, быстрее и разгружаются, избавляясь от своих долгов. Плохие платят меньше, медленней, некоторые из них уходят прямо в дефолт, и списывается их долг. В России был всплеск дефолтов в первый половине 2014 года, это была самая острая фаза кризиса потребительского кредитования. Соответственно, у тебя двойной эффект: хорошие разгружаются, плохие уходят в дефолт, и этот усиленный эффект дает на протяжении нескольких лет такой процесс разгрузки и оздоровления личного баланса потребителя. Одновременно кредиторы закручивают свой андеррайтинг и редко дают новые кредиты, что еще больше усиливает этот эффект.
— Но, наверное, дела хорошо у вас идут не только за счет кредитной разгрузки клиентов?
— Чтобы отвечать на этот вопрос и понять развитие наших финансовых результатов, надо разбить наш бизнес на две составляющие: есть кредитная составляющая, и есть новые некредитные бизнес-линии. Кредитная составляющая — это наше традиционное ядро, и она снова показывает отличные результаты начиная с четвертого квартала прошлого года, в первую очередь за счет снижения риска. Мы ни разу в течение двух с половиной кризисных лет не приостановили привлечение клиентов. Мы постоянно росли по портфелю. В 2014 году — на 1—2%, в прошлом году — на 10%, в первом квартале 2016-го — на 6%. Это значит, что мы приводим новых клиентов, которые намного лучше по качеству, чем предыдущие поколения, которые перекредитовались за счет больших займов наших конкурентов. Эти новые клиенты размыли старые, более проблемные долги, что нам дало очень хороший эффект, и сейчас доля новых, качественных клиентов в нашем портфеле составляет 75% от общего числа. В денежном выражении это почти 65% нашего портфеля. Стоимость наших рисков за счет резервов сильно сократилась и продолжит сокращаться. Соответственно, все наши прежние показатели по кредитованию, особенно по кредитным картам, вернулись. Плюс снижается стоимость фондирования. В результате вернулась на прежний уровень и рентабельность бизнеса: по итогам первого квартала ROE составила 32,3% (что делает нас не только самым прибыльным банком в России, но и одним из самых прибыльных банков в мире) и будет еще больше.
По поводу второй составляющей — некредитного бизнеса. Есть хорошая поговорка: никогда не пропускай хороший кризис. Поэтому в начале 2014 года мы начали создавать онлайн финансовый супермаркет. Еще до кризиса мы приняли решение стать полноценным розничным игроком в «облаке», без физической инфраструктуры, без физического присутствия, но используя всю мощность нашей онлайн-платформы. Есть некоторые вещи, которые мы сами строим: все виды карточек, необеспеченные кредиты, страховые продукты, SME-продукты и т. д. А есть более тяжелые продукты, которые мы не хотим или не можем делать самостоятельно: ипотека, пенсионные продукты, автокредиты, инвестиционные продукты... Эти продукты делают наши партнеры. Для продажи партнерских продуктов мы используем нашу платформу: это онлайн-привлечение, сопровождение, управление воронкой продажи, доставка по всей России и в целом вся логистика. Мы уже два года строим и еще два-три года будем строить, это длинный проект. Но уже видно, что структура наших доходов меняется.
Короче, как мы обещали, мы отращиваем новые «ноги» — помимо кредитной «ноги», есть и комиссионная, и страховая «ноги», которые дают все более и более заметные результаты в доход. На трех ногах стоять гораздо устойчивее и удобнее, чем на одной.
— И каковы итоги деятельности финансового супермаркета?
— Почти 10% нашего общего дохода уже сейчас приходится на некредитные продукты, и эта тенденция продолжается дальше. Наша цель — достичь 30% общего дохода от некредитных продуктов к концу 2018 года. Я думаю, мы это сделаем. То есть проводим диверсификацию бизнеса. Теперь никто не может нас назвать монолайнером, мы уже не монолайнер.
Самое главное, что мы поняли, как все эти продукты делать безубыточно. В частности, мы вывели продукт Tinkoff Black (текущий счет + дебетовая карта) в ноль за счет нашего казначейства и работы с портфелем.
— Как вам помогло казначейство?
— Мы начали развивать казначейское направление года два с половиной назад. Казначейство берет деньги с текущих счетов, покупают репуемые, высококачественные облигации и формирует инвестиционный портфель. Это очень скучный портфель, одни «голубые фишки»: «ЛУКОЙЛ», «Газпром», Сбербанк...Там есть ОФЗ Минфина и т. д. Средняя доходность этих бумаг заметно выше того, что мы платим, например, по карте Tinkoff Black, несмотря на то, что платим мы по ней достаточно жирно — 8% на остаток. За счет этого мы вывели эту программу в плюс.
— Кстати, про стоимость фондирования: ЦБ на последнем заседании совета директоров принял решение сохранить ключевую ставку на уровне 10,5%. Это было для вас ожидаемо?
— Ожидаемо. И это не сильно повлияло на наше решение по ставкам. Это сильнее влияет на большие, универсальные банки, на их стоимость фондирования. Они решают, что делать со своими ставками по депозитам для физлиц, и при этом такие банки определяют рынок, вслед за ними принимают свои решения банки поменьше. Но на нас это напрямую не влияет.
— В 2014 году уровень одобрения кредитных заявок у вас был 15%, а в конце 2015-го — уже 25%. Какой сейчас уровень одобрения и будете ли вы повышать его до конца этого года?
— Сейчас уровень одобрения составляет в среднем 25%, но это происходит само собой, и рост уровня одобрения с 2014 года происходил сам собой. У нас это саморегулирующийся механизм. Дело в том, что, с учетом ранее сказанного, количество заявителей с плохими показателями сильно уменьшается в нашем входящем потоке, соответственно с текущими правилами в скоринге мы можем одобрить больше из входящего потока. Улучшается сам клиентский поток, при этом критерии скоринга не изменились, мы их не ослабляли.
Проблемные клиенты уже ушли из портфеля давным-давно, причем глобально из общего портфеля страны в том числе. Кроме того, сейчас очень мало банков, которые реально борются за хороших клиентов, поэтому мы можем получать больше качественных клиентов по хорошей цене. Как я говорил, мы даже во время кризиса продолжали расти: мы знаем, как найти клиента, как его дистанционно обслужить, мы не сидим в отделениях и не ждем, когда к нам придут люди, а сами генерим этот поток. Все больше клиентов нас выбирают из-за бренда, удобства, продукта и качества обслуживания.
За счет этого уровень одобрения будет расти дальше, но сам собой, мы его искусственно не меняем. Мы все еще в консервативном режиме.
Но я хочу добавить, что в «Тинькофф» мы применяем уникальный подход к отбору клиентов, который опирается не только на оценку риска через скоринг. Мы считаем ожидаемую прибыль от каждого клиента. Поэтому мы не тратим деньги на привлечение клиента в определенном канале, если думаем, что он будет для нас убыточным. Если NPV низкий или отрицательный, то мы его отсекаем. Это архиважные внутренние фильтры, которые не просто гарантируют нашу прибыль, но и защищают нас от следующего спада кредитного цикла.
— Хотелось бы вернуться к финансовому супермаркету. Какие продукты, предложения вы будете запускать в течение ближайших двух-трех лет?
— Есть примерный график, программа выхода на рынок с разными предложениями. Ипотека уже давно есть, скоро пойдет «Тинькофф Инвестиции» вместе с БКС. В апреле мы запустили «Платформу Тинькофф.ру» для платежей и подписок (для лиц, не являющихся клиентами «Тинькофф»). К концу года будет страховой брокер для продажи партнерских страховых продуктов. Скорее всего, в начале следующего года будет кредитный брокер для продажи кредитов наличными.
— Это будет POS-кредитование?
— Нет, именно кредит наличными. В дальнейшем будут пенсионный брокер и брокер автокредитов, плюс мы активно работаем над другими идеями.
— Какие банки, компании среди будущих потенциальных партнеров?
— Это все лидеры в своих продуктовых областях. Мы работаем и со специалистами, и с универсальными банками.
— Какие конкретно игроки?
— Пока мы находимся на стадии переговоров, поэтому конкретно я не могу сказать. Но я точно могу сказать, что это будут участники топ-10 в своем сегменте.
— В Тинькофф Банке одними из первых присоединились к блокчейн-консорциуму. Успели ли уже что-то сделать?
— Глобально мы хотим понять, какие будут применения этой очень мощной технологии в России. Прямо сейчас нет очевидных применений. Но поскольку ЦБ является одним из двигателей поиска применения в России, мы хотели к этому присоединиться. Как технологические лидеры мы должны быть в авангарде этого движения. Блокчейн, на мой взгляд, более применим к компаниям, которые занимаются платежами. Где есть потенциальное применение блокчейна именно для Тинькофф Банка? Это идентификация клиента на централизованном уровне. Вот это было бы мегакруто. Но, конечно, во всех странах мира от этого пока очень далеки. Это может быть очень интересно в страховании, банковском бизнесе. Я думаю, такие возможности появятся, это вопрос времени.
— Как блокчейн может работать в страховании?
— Почти как и в банке. Блокчейн дает знание истории клиента. Мы можем видеть всю цепочку его истории как застрахованного лица. Если у него было много страховых случаев по одной машине в разных компаниях, например, то будут основания предположить, что он мошенник.
Вообще, с блокчейном пофантазировать можно, поэтому, кто знает, может, быстро появится какое-то прямое применение.
— Вы называете Тинькофф Банк не банком, а IT-компанией, но все же как банк компания должна соблюдать нормативы ЦБ. Как сказалось на деятельности банка неоднократное повышение со стороны ЦБ коэффициентов риска по некоторым видам активов и пассивов?
— Повышение требований по необеспеченным кредитам несколько сказалось на нас, но это было довольно маржинально. Может быть, там 0,1 процентного пункта от Н1 максимум. И это притом, что наш Н1 растет за счет прибыли.
Ну а изменение коэффициентов риска и норм резервирования по валютным активам и пассивам на нас никак не влияет, у нас валюты практически нет. У нас есть субординированные еврооблигации, но это единственный долг, который у нас остался. И он полностью хеджирован в соответствии с нашей политикой не брать валютный риск.
На нас немного повлияет новое законодательство, которое вступит в силу с 1 января 2017 года. Это закон о коллекторской деятельности, потому что придется делать некоторые операционные изменения. Но и это на экономику банка не влияет.
Есть также повышение отчислений в АСВ, но и это не сильно сказывается на банке, так как наши ставки по вкладам намного ниже максимальной ПСВ.
Мы, конечно, приветствуем инициативы ЦБ, поскольку нужно тщательно регулировать финансовый рынок. Он был недоурегулирован раньше, как мы видим по состоянию некоторых игроков, и поддерживаем намерения ЦБ делать рынок безопасным местом для качественных игроков.
— Вы думали о том, как можно использовать с выгодой для Тинькофф Банка законодательство, разделяющее банки на федеральные и региональные?
— Для нас я выгоды не вижу. Я вообще не понимаю, почему какие-то банки должны выделяться в региональные. Требования должны быть для всех одинаковыми, какая разница, какой по размеру или географии банк? Почему он должен иметь отдельные нормативные требования? Это как раз к тому, что в России слишком много некачественных игроков в банковском секторе, слишком много низкокачественной конкуренции. Это привело к тому, что недостаточен уровень капитала, достаточно плохое управление, качество активов часто сомнительное, много кредитов, выданных связанным сторонам, — особенно во время экономического спада это стало очевидно. И вот зачем выделять какие-то отдельные категории? Я вообще этого не понимаю.
Я считаю, что рынок (в общем идеологическом смысле этого слова) — очень жестокий, но справедливый. Рынок говорит: ты плохой — значит, все, уходи. Если ты недобросовестно конкурируешь, то ЦБ должен тебя закрыть. Если ты порядочный, но недостаточно хороший, чтобы конкурировать и выжить, то закрывайся, продавайся, укрупняйся, уходи. Консолидация сектора должна пройти, зачем в этой истории выделять каких-то игроков, которые недостаточно сильны? У нас и так искаженный рынок за счет госбанков, которые имеют 65% всех активов в стране, а рынок не так должен работать. Ну хорошо, российский рынок так работает. Зачем дальше искажать рынок и еще какие-то категории выделять?
Беседовал Михаил ТЕГИН,
