Как состоятельные клиенты реагируют на политические и экономические потрясения и стоит ли россиянам, хранящим деньги за рубежом, опасаться того, что их капиталы будут заморожены.
— События последних месяцев, в том числе новый виток санкций и нарастание геополитической напряженности, повлияли на поведение ваших клиентов, на выбор инвестиционных стратегий?
— За последние несколько месяцев произошел ряд интересных событий, которые так или иначе повлияли на действия клиентов. И связаны они были не только с Россией, но и с Латвией. Так, мы наблюдаем приток средств из латвийских банков по мере того, как клиенты получают к ним доступ. В первую очередь можно сказать, что многие клиенты, в том числе и российские, которые держали средства в Латвии, стали искать новые места для своего капитала.
Отмечу, что повысился интерес к более «надежным» юрисдикциям со стороны тех клиентов, кто знаком с западным рынком. Если говорить о событиях, связанных непосредственно с Россией, например эскалации «твиттер-войны», то я не могу сказать, что со стороны наших клиентов как-то глобально изменилось отношение к активам. Каждый инвестор определяет свою стратегию самостоятельно. Клиенты из Европы понимают специфику российских инструментов и все риски, которые в них заложены: в первую очередь политические, а не экономические. В период, когда была хорошая волатильность на валютном рынке, повысился интерес к торговле на паре «рубль-доллар» и объем торгов по этому инструменту вырос. Также повысилась привлекательность российских ценных бумаг: акции упали в цене, доходность облигаций повысилась. Но я бы не сказал, что спрос на них значительно возрос, поскольку геополитические перспективы туманны, а вероятность того, что можно будет заработать на росте цен, пока непонятна.
— Появились ли у вас клиенты, которые хотят перевести вам деньги, хранящиеся в английских банках?
— Британия — это другая юрисдикция, и надо находиться внутри, чтобы видеть движения капитала. Но я бы отметил, что требования комплаенс являются обязательными для любого европейского банка. Поэтому нельзя говорить, что если клиент не подходит для британских банков, то он однозначно будет подходить для датского. Есть определенные требования по происхождению средств, по связи с политическим истеблишментом, ряд других критериев. Все они являются обязательными. Если клиенту есть что скрывать, с каждым годом ему будет все сложнее «припарковать» свои деньги и управлять ими в понятных «белых» юрисдикциях.
Если мы говорим о клиентах, которые не являются крупными олигархами или приближенными к политической верхушке, то в их отношении никаких санкций не ожидается.— Ваш банк не планирует пересмотреть политику в отношении российского рынка?
— В нашей стратегии российский и восточноевропейский рынки являются одними из приоритетных. Мы работаем в этом направлении и рады всем активным клиентам. Если будет реализован сценарий с санкциями, затрагивающий все страны ЕС, то мы будем вынуждены их исполнять. Но на сегодняшний день никаких рекомендаций по игнорированию российских клиентов нет, и мы с удовольствием работаем на этом рынке.
— В случае реализации какого-либо негативного сценария возможна ли такая ситуация, что российские клиенты принесут вам деньги, а вы им скажете: «Ваши счета заморожены»?
— Риски существуют в любых банках, в том числе и в российских, которые через один закрываются вне зависимости от размера. То же самое касается и британских, и швейцарских банков. Если мы говорим о клиентах, которые не являются крупными олигархами или приближенными к политической верхушке, то в их отношении никаких санкций не ожидается. Честным клиентам, заработавшим свои деньги умом и трудом, переживать не о чем.
— Есть ли отличительные особенности в поведении российских клиентов, их стратегиях, аппетите к риску?
— Все это не имеет отношения к гражданству, а зависит от уровня финансовой грамотности, инвестиционного горизонта, от целей, которые преследует клиент. Нет какой-либо единой стратегии, присущей именно российским клиентам. Можно говорить о том, что у них есть понимание российского рынка и российских реалий, что позволяет им оперировать локальными инструментами. Они проявляют интерес к облигациям суверенных эмитентов и понимают динамику курса национальной валюты.
— Может быть, российские состоятельные клиенты — это в основном пожилые люди, которым свойственно более осторожное поведение?
— Это известная градация портфелей, которая основывается на том, что чем моложе клиент, тем более агрессивные стратегии по приумножению капитала он предпочитает. Например, интерес к криптовалютам отмечается у клиентов чуть старше 20 лет, а среди 30-летних и старше тех, кто верит в криптовалюты, гораздо меньше. У клиентов в зрелом возрасте, имеющих семью, другие приоритеты, у них много расходов и есть потребность в управлении семейным бюджетом. Более взрослые клиенты, старше 50, думают о том, как сохранить капитал, и выбирают инструменты, которые обеспечивают небольшую, но стабильную доходность. Но нельзя сказать, что это жесткое правило, применимое ко всем. Есть очень много людей, которые не вписываются в эти рамки.
— Вы более пяти лет работали в крупных украинских банках. Могли бы вы сопоставить свой опыт работы на финансовых рынках Украины и России?
— На российском рынке конкуренция выше, есть определенные вещи, которые законодательно разрешены в России и не разрешены на Украине. С точки зрения финансовой грамотности населения российский финансовый рынок находится на очень хорошем уровне развития. Я бы сказал, что на Украине больше приходится заниматься образовательной и подготовительной работой, клиенты там более консервативны с точки зрения работы с рискованными инструментами. Для российских клиентов эти инструменты уже знакомы.
— Есть мнение, что фондовый рынок сейчас не самое привлекательное место для инвестиций, так как доходность вложений в ценные бумаги падает. И состоятельные люди предпочитают более интересные инструменты, например недвижимость.
— Фондовый рынок — это очень растяжимое понятие. Можно говорить о том, что индекс S&P недавно обновил свои исторические максимумы и, соответственно, потенциал роста не так силен. С другой стороны, есть рынок облигаций, по которым растут процентные ставки, доходность этого портфеля растет. Сравнивать акции и недвижимость не совсем корректно, так как это разные инструменты по своей ликвидности. Недвижимость — это долгосрочные инвестиции. Владение недвижимостью влечет за собой много налоговых расходов, как при владении, так и при продаже. Акция — это ликвидный инструмент, который можно легко продавать в течение дня. Если мы говорим о некоей сбалансированной стратегии, то в портфеле должны присутствовать и акции, и облигации, и недвижимость, и драгоценные металлы.
Искусственный интеллект не способен отследить твиты Трампа и интерпретировать их влияние на фондовый рынок.— Вы согласны с тем, что при развитии искусственного интеллекта клиентам больше не понадобятся банкиры, так как алгоритмы будут управлять деньгами более эффективно?
— Любая торговая система хороша в течение определенного периода, при каких-либо изменениях ее надо адаптировать. Если она не адаптирована, то наступает тот момент, когда она становится неактуальной, и, продолжая работать по принципам, которые на рынке не работают, клиент теряет капитал, рискуя за несколько сделок потерять все, что он заработал за предыдущие годы. Без человеческого вмешательства, без контроля за работой этих систем технологии не являются волшебным помощником. Есть много вещей, которые искусственный интеллект не способен прочувствовать. Например, отследить твиты Трампа и интерпретировать их влияние на фондовый рынок. Человеческий мозг является более гибким инструментом, чем искусственный интеллект. Но я согласен с тем, что искусственный интеллект позволит защититься от недобросовестных менеджеров, управляющих деньгами.
Беседовала Анна ПОНОМАРЕВА,
