Михаил Чехонин
заместитель председателя правления страховой компании ERGO по личным видам страхования
Как в России развивается страхование жизни, чем оно выгоднее банковского вклада и нужно ли делать этот продукт залогом по ипотеке, порталу Банки.ру рассказал зампред правления страховой компании ERGO по личным видам страхования Михаил ЧЕХОНИН.
– Страховщикам жизни осталась всего пара недель для перехода на учет активов в специализированных депозитариях с 1 июля. Как у вас идет подготовка к соблюдению этого требования?
– Наша компания выполнила все требования законодательства, причем сделала это заранее: с апреля мы уже работаем со спецдепозитарием. При этом, если говорить об отношении к спецдепам, я бы сказал, что оно неоднозначное. На мой взгляд, в случае со страховыми компаниями, которые, в отличие от других финансовых институтов, ведут очень консервативную политику и имеют в своем портфеле в основном облигации, каждодневный учет не так актуален. Кроме того, не все брокерские компании, осуществляющие сделки с ценными бумагами, оказались готовы работать по схеме, предусматривающей участие спецдепа. Технических проблем в этой связи пока достаточно.
– Насколько экономические условия в России сейчас способствуют развитию страхования жизни?
– Если мы говорим о потенциале развития страхования жизни, нужно смотреть в двух направлениях. Первое – реальные возможности, второе – предпосылки. К сожалению, жизнь в нашей стране никогда не обладала, с субъективной точки зрения, большой ценностью. И это основная причина трудностей, которые испытывает рынок страхования жизни. Среднестатистический россиянин гораздо больше ценит материальные ценности. Поэтому сначала застрахует только что приобретенную машину, затем, возможно, задумается о страховании своей ответственности – например, при ремонте жилья. И лишь наиболее дальновидные понимают, что главными ценностями являются жизнь и здоровье. Кто обеспечит семью в случае смерти кормильца? На какие средства проживет человек, получивший инвалидность? Как сохранить привычный уровень жизни при выходе на пенсию? Страхование жизни имеет ответы на эти вопросы.
Отрицательно на рынок влияет и такой экономический фактор, как платежеспособный спрос, который в России в последние месяцы несколько снизился. Наша страна сегодня находится в непростой экономической ситуации, хотя мне сложно вспомнить, когда она была такой уж благоприятной. Кроме того, к сожалению, сохраняется низкий уровень доверия граждан к финансовым институтам, что отчасти обосновано: люди пережили обесценение своих накоплений, либерализацию страхового рынка, уход с рынка крупных компаний.
Но не все так печально, конечно. Предпосылки для развития страхования жизни, безусловно, есть. Достаточно посмотреть на высокие темпы роста, которые показывала наша отрасль в течение последних нескольких лет, расширение продуктовой линейки, развитие инфраструктуры страхового рынка, создание более действенной системы надзора за страховой деятельностью. Налицо прогресс по многим направлениям. Но и есть куда развиваться. Если, к примеру, проанализировать такой показатель, как проникновение, то есть отношение собранной премии к ВВП, то в России он ниже по сравнению с другими развивающимися рынками, не говоря уже о развитых, и составляет десятые доли процента. В то же время в Чехии, Польше, других восточноевропейских странах он достигает 1,5–2%. У страхования жизни в России есть будущее, поскольку у нас высокий процент «недострахования», а потребность в таком продукте очевидна.
– Как сказывается на рынке страхования жизни экономический кризис?
– Если мы посмотрим на «докризисный» 2013 год и на 2014-й, который был затронут кризисом в последней четверти, то увидим, что страховщики жизни использовали наиболее оптимальную на тот момент бизнес-возможность – занимались страхованием жизни заемщиков. На этот сегмент в течение длительного времени приходилась наибольшая доля сборов. По мере насыщения рынка, с возникновением экономических сложностей и повышением ключевой ставки Банка России до 17% в декабре прошлого года, рынки потребительского, автомобильного, ипотечного кредитования стали испытывать трудности. Это, конечно, повлекло за собой и падение сборов в соответствующих сегментах страхования. Рынок классического страхования жизни если и оказался затронут неблагоприятной экономической ситуацией, то в гораздо меньшей степени.
– А как сейчас складывается ситуация со страхованием жизни за рубежом? Там более оптимистично смотрят на этот рынок, чем у нас?
– Классическое страхование жизни за рубежом уже в течение длительного времени находится в кризисе. Основная причина – низкий уровень доходности инвестиционных вложений. А гарантированная доходность является определяющей характеристикой классического накопительного страхования жизни. Если в 90-х годах прошлого века европейские и, в частности, немецкие страховщики предлагали гарантированную доходность 4%, то с начала 2015 года она установлена на уровне 1,25%. Это следствие чрезвычайно низких процентных ставках на рынке капитала. Уже в течение длительного времени базовая учетная ставка ЕЦБ находится на уровне 0,05%. Это рекордно низкий уровень для еврозоны, и пока никаких движений здесь не предвидится. Возможно, со стороны Федеральной резервной системы США можно ожидать повышения к концу года, но это лишь прогнозы.
– Вы уже подвели итоги по уровню доходности полисов страхования жизни за 2014 год?
– У нас в компании по итогам 2014 года положительная доходность в евро и долларах – 3,03% и 4,8% соответственно, но отрицательная по рублевым полисам страхования жизни из-за падения стоимости облигаций в конце года. В нашем портфеле рублевых полисов страхования жизни порядка 70%. Остальные 30% делятся между иностранными валютами, большая часть приходится на доллары. Несмотря на общую отрицательную доходность рублевых полисов, все свои обязательства перед клиентами по выплате гарантированной ежегодной доходности в размере 3% мы выполнили и, разумеется, будем выполнять дальше.
– Принято говорить, что кризис – это время возможностей. Какие возможности компании по страхованию жизни могут реализовать сейчас?
– Несмотря на кризис, мы развиваем агентскую сеть, активно разрабатываем новые продукты. Набирают популярность продукты, которые, помимо выплат, предусматривают ассистанс, то есть помощь людям при решении ряда вопросов. С падением платежеспособного спроса, безусловно, следует задуматься о продуктах с относительно небольшой страховой суммой и с ежемесячной рассрочкой взносов, чтобы это было доступно страхователям. Также людям больше по душе простые страховые продукты, не требующие прочтения большого количества дополнительных материалов и условий.
– Что сегодня больше всего волнует российских страховщиков жизни?
– Таких вопросов немало. Один из основных – выравнивание режима формирования отчислений страховых взносов в государственные социальные фонды в случае участия работодателей в добровольных пенсионных программах, предлагаемых различными финансовыми институтами. К примеру, если сейчас предприятие заключает договор пенсионного страхования со страховой компанией, оно обязано еще и платить в пенсионный фонд взносы с этой страховой премии, что кажется нам абсурдным. Это неравенство страховщики жизни сейчас пытаются устранить.
– Недавно первый вице-премьер Игорь Шувалов дал различным министерствам, ЦБ и профильным объединениям серию поручений, которые направлены на развитие страхования жизни в России, – в частности, создать механизм использования полиса в качестве залога по ипотеке, сформировать гарантийный фонд страховщиков жизни. Какие меры вам кажутся первоочередными, а какие, на ваш взгляд, можно отложить до лучших времен?
– Среди первоочередных задач я бы назвал выравнивание налогообложения с НПФ по корпоративным пенсиям, а также включение страховых взносов по договорам долгосрочного страхования жизни в состав инструментов индивидуального инвестиционного счета. Немаловажным является и создание гарантийного фонда страховщиков жизни. Например, в Германии этот вопрос был решен через создание отдельного акционерного общества, акционерами которого должны были выступать все работающие на рынке страховщики жизни. Создание гарантийного фонда в России особенно актуально сейчас еще и потому, что недавно мы видели «плохой» уход с рынка одного из игроков. Такие вещи, безусловно, не добавляют доверия к страховым компаниям со стороны граждан и отрицательно сказываются на всем рынке. При этом рассмотрение возможности использования полиса в качестве залога по ипотеке, на мой взгляд, можно пока и отложить.
– Активное обсуждение необходимости создания гарантийного фонда для страховщиков жизни участниками рынка и ЦБ как-то связано с вероятностью ухода еще одного игрока с рынка?
– Вы знаете, такая вероятность есть всегда. Насколько она велика, сложно сказать. В России лицензию на страхование жизни имеет несколько десятков компаний, в Ассоциацию страховщиков жизни входит 21 компания с общей долей на рынке более 95%. Думаю, что из числа этих игроков потенциальных претендентов на уход с рынка нет. Если рассуждать о возможных кандидатах, то, по моему мнению, это могут быть компании по страхованию жизни, занимающие последние места в списке, и, скорее всего, с российскими учредителями. В то же время надо понимать, что исторически страховщики жизни даже в кризисный 2008 год оказались более устойчивыми, чем банки и другие участники финансового рынка. Поэтому создание гарантийного фонда не связано с ожиданиями ухода компаний. Это необходимая и очевидная мера для рынка, которая говорит о его зрелости. Ведь, например, у страховщиков ОСАГО есть свой компенсационный фонд. Единственный вопрос, который вызывает споры у страховщиков жизни, – каким образом такой гарантийный фонд будет формироваться.
– Продукты страхования жизни часто сравнивают с банковскими, причем не в пользу первых. Насколько правомерно и корректно такое сравнение и в чем принципиальное отличие этих финансовых инструментов?
– Такое сравнение часто используется потому, что в обоих случаях используется понятие ставки доходности. Но здесь нужно помнить, что в случае с банком ставка доходности гарантируется обычно не больше чем на три года. В случае же страхования жизни мы говорим о гораздо больших временных горизонтах, зачастую о десятках лет. Полис накопительного страхования жизни – это способ безрискового достижения имущественной цели, в отличие от банка. Что получат родственники владельца банковского вклада в случае его смерти? Лишь то, что было накоплено. А вот выгодоприобретатели по полису накопительного страхования жизни смогут распоряжаться всей страховой суммой, независимо от момента смерти застрахованного лица. Есть и другие преимущества, я перечислил лишь самые очевидные и важные.
– Всегда хотелось знать: кто у нас приобретает полис страхования жизни?
– Аудитория страховщиков жизни чрезвычайно разнообразна. Значительную долю составляют семейные люди. К примеру, если человек женат или замужем, если у него есть дети, то, очевидно, есть мотивация к заключению договора рискового страхования жизни. То есть страхования на случай смерти. Как правило, страхователями по таким договорам выступают мужчины, у которых уже есть семья, а выгодоприобретателями по полису – женщины или дети. Заинтересованы в наших продуктах и те, кто уже сейчас стремится обеспечить финансирование образования своих детей или внуков. В чем привлекательность полиса? Если страхователь, будь то отец, мать, бабушка или дедушка, не доживает до периода уплаты страховой премии, страховая компания берет данную обязанность на себя. И в полном объеме гарантирует страховую выплату, выгодоприобретателем по которой является ребенок – будущий студент вуза или иного учебного заведения. Кроме того, все больший интерес к нашим услугам мы видим со стороны людей, стремящихся сделать дополнительные пенсионные накопления.
Беседовал Даниc ЮМАБАЕВ,
