Павел Самиев
заместитель генерального директора рейтингового агентства «Эксперт РА»
Российский финансовый сектор готовится к началу работы мегарегулятора с 1 сентября 2013 года, банкиры ищут капитал к введению «Базеля III» с 1 января 2014-го, а продолжающийся в мире финансовый кризис ослабляет интерес иностранного инвестора к РФ. О том, каким будет новый рельеф финрынка России при мегарегуляторе и как скажется внедрение третьего «Базеля» на численности банков, в интервью порталу Банки.ру рассказал заместитель генерального директора рейтингового агентства «Эксперт РА» Павел САМИЕВ.
— С 1 сентября в России начнет работу мегарегулятор, в связи с чем часть полномочий ФСФР по регулированию деятельности рейтинговых агентств перейдет к ЦБ. Свои полномочия в этой же части Банку России передает и Минфин. Как вы оцениваете возможное влияние таких изменений на деятельность рейтинговых агентств?
— Я считаю логичным передачу Банку России функции регулирования рейтинговых агентств, поскольку в большинстве стран мира этим занимаются либо центральные банки, либо те регуляторы, которые отвечают за фондовые рынки, то есть аналоги ФСФР. В России исторически сложилась нетипичная модель регулирования рейтинговых агентств. Достаточно долго у нас вообще отсутствовала какая-то нормативная база, определение того, что такое рейтинговое агентство, что такое рейтинг, рейтинг каких агентств можно использовать. Министерство финансов в этом плане проделало очень большую работу, признало рейтинговые агентства, определило условия их деятельности.
Сейчас во всем мире разворачивается дискуссия вокруг ужесточения требований к агентствам. Я думаю, что усиление контроля над рейтинговыми агентствами со стороны единого регулятора будет более логичным, чем разнесенное по разным ведомствам или же сохраненное только за Минфином. Финансовый рынок достаточно сложный, его непросто регулировать, поэтому я позитивно отношусь к принятому властями решению сконцентрировать контроль и регулирование за агентствами в руках ЦБ. Но это вызов для регулятора, потому что ни агентство, ни Банк России не могут нести ответственность за рейтинг, ведь рейтинг — это не гарантия, что компания или банк не обанкротится. Это прогноз, субъективное мнение относительно сохранения финансовой устойчивости и выполнения обязательств. То есть очень сложно регулировать рынок, на котором главная услуга — это субъективное мнение о возможном событии.
Я очень рассчитываю на то, что мегарегулятор сможет установить критерий мониторинга рейтинговых агентств именно в части исполнения процедур агентств, в части наличия достаточного числа и квалификации сотрудников, процедур работы и устранения конфликта интересов. Кроме того, должен соблюдаться принцип коллегиального принятия решения. Если же в рейтинговом агентстве трудятся три-пять человек — то естественно, что риск вынесения ошибочного или предвзятого суждения возрастает. Мы очень долго выстраивали эту процедуру, у нас сейчас более 40 рейтинговых аналитиков, а кворум для принятия любого рейтингового решения — не менее 15 аналитиков.
Дальше. Качество рейтинговых отчетов. Всегда есть вероятность, что компания с наивысшим рейтингом обанкротится, даже если агентство не выставляло преддефолтный рейтинг. Но если отчеты рейтингового агентства низкого качества, это может свидетельствовать об отсутствии глубокого анализа, что является уже более серьезным нарушением. Поэтому я надеюсь, что мегарегулятор начнет обращать на это внимание.
— В ЦБ был недавно создан департамент надзора за системно значимыми финансовыми институтами. Нет опасений, что вскоре в число таковых войдут рейтинговые агентства и к ним повысятся требования?
— Уже сейчас есть ряд требований, которые должны исполнять рейтинговые агентства, — например, получить аккредитацию при Министерстве финансов. По сути, таким образом регулируется количество рейтинговых агентств, устанавливаются требования к опыту работы, раскрытию информации и так далее. Я считаю, некоторые требования можно ужесточить, например — к сроку работы рейтингового агентства. Дополнительно нужно установить требования по количеству штатных аналитиков в агентстве, иначе может возникнуть конфликт интересов.
На следующем этапе проведение контроля рейтинговых процедур. То есть агентство должно передать регулятору все свои внутренние документы, закрепляющие регламент процесса присвоения рейтинга, а также положения о защите информации, порядке принятия решений.
Что касается финансовых требований, таких как минимальный размер капитала, активов или выручки, то я считаю, что возможно установление требований по выручке, поскольку маленькое рейтинговое агентство в этом плане может зависеть от отдельных клиентов. Поэтому должна раскрываться структура выручки, доли ключевых контрагентов. Иначе один заинтересованный в определенном уровне рейтинга клиент, доля которого в выручке агентства составляет около 50%, может попытаться коррумпировать сотрудников агентства. Когда агентство большое, с большой выручкой, с большим количеством клиентов, тогда сама выручка не зависит от одного клиента. Повышается уровень его прозрачности и независимости.
В то же время я не думаю, что должны быть требования к капиталу просто потому, что для рейтингового агентства оно не имеет смысла. Размер собственных средств для рейтингового агентства не является гарантом его обязательств. У банка же капитал — это дополнительный источник средств на случай исполнения обязательств перед контрагентами.
— Не начнется ли волна слияний-поглощений или консолидации на рынке рейтинговых агентств, как происходит с банками?
— Логика развития рынка, конечно, приведет к тому, что какие-то агентства будут объединяться, но, на мой взгляд, ждать сильной консолидации или большого количества сделок по слиянию и поглощению не приходится. Во-первых, потому, что участников рынка очень мало по сравнению с банковским сектором. Есть три иностранных агентства, одно совместное и еще четыре российских. Возможно, одна-две сделки и будут, но я не думаю, что они будут инициированы регулированием деятельности агентств. Я не думаю, что это будет много сделок.
Для «большой тройки» рейтинговых агентств Россия занимает очень маленькую долю в бизнесе, поэтому сделки по слиянию и поглощению между ними могут быть в масштабе не только нашей страны, а всего мира.
— ЦБ практикует дифференциальный подход к иностранным «дочкам» и кредитным организациям с российским капиталом. Жизнь международных рейтинговых агентств в России по аналогии усложнится в связи с созданием мегарегулятора?
— Это очень хороший вопрос. Вообще, в мире существует всего лишь несколько стран, в которых употребляется такой термин, как «международное рейтинговое агентство». Ни в США, ни в Европе, ни в Африке, ни в Азии — нигде в мире нет юридического понятия «международное рейтинговое агентство». Такие агентства могут называться «крупнейшие», «иностранные», «транснациональные»…
Во всех странах при регулировании РА применяются формулировки вроде «признанное рейтинговое агентство». В США, например, — «национально признанное кредитное статистическое рейтинговое агентство».
Очевидно, что называть американские агентства международными так же абсурдно, как называть крупные иностранные банки международными банками.
При всем уважении: дочерний банк крупного американского банка — это российская «дочка» американского банка, а не международный банк. И регулирование по отношению к нему такое же, как и к любому другому участнику рынка. Нигде в мире не делят агентства по такому признаку.
Если же появляется такое обозначение — «международное РА», это значит, что есть агентства, которые находятся вроде как вне правового поля страны.
Это очень странное лишение себя же регулятивных функций и создание преференции иностранным компаниям.
Я считаю крайне важным не засорять ложными терминами понимание регулирования рейтинговой деятельности. Регулирование должно идти в сторону признания равных прав у зарегистрированных рейтинговых агентств. В США, например, Комиссия по ценным бумагам признает не только «большую тройку», а гораздо больше рейтинговых агентств, из которых всего лишь пять американские, остальные — из Японии, Канады, Мексики и других стран. В Америке нормативно установлено, что все эти агентства являются признанными участниками рынка, они все имеют равные права с точки зрения рейтингов и регулирующих требований.
Однако установление равных прав за национальными и зарубежными агентствами ни в коем случае не должно ущемлять чьи-либо интересы. Кроме того, я не вижу смысла ни поощрять иностранцев, ни давать специальные права российским агентствам.
— В начале июля «большая двадцатка» решила разработать меры, направленные на повышение качества и точности прогнозов рейтинговых агентств. Какие шаги могут быть в этом направлении?
— Разговоры о том, что рейтинговые агентства работают некачественно, ведутся уже давно. Я считаю, что в этом вопросе нужно обратить внимание на три вещи. Первая — это рейтинги кредитоспособности компаний, банков. Вторая — рейтинги финансовых инструментов. И третья — рейтинги стран.
Начнем с первого. Доказательств того, что агентство системно выставляет неправильные рейтинги, нет. Несмотря на все события последних лет и дефолты крупнейших американских банков, принцип, что чем выше рейтинг, тем ниже вероятность банкротства, сохраняется. Да, отдельные банки, отдельные крупные компании в общем рейтинге могут обанкротиться, это заложено в оценочную модель, но матрица дефолтов на большом периоде очень убедительно доказывает, что рейтинговые модели отлично работают: вероятность банкротства действительно явно зависит от уровня рейтинга, и чем ниже рейтинги, тем больше было в этих категориях дефолтов.
Второй момент — рейтинги структурированных финансовых продуктов. Эта тема самая сложная, потому что до кризиса по всему миру насчитывалось лишь несколько десятков компаний и банков, у которых были наивысшие рейтинги. Но тогда же было несколько десятков тысяч выпусков структурированных долговых продуктов, то есть выпусков бумаг в рамках секьюритизации с наивысшими рейтингами. Объем этих финансовых инструментов был таким, что в несколько раз перекрывал весь корпоративный долг компаний и банков мира. Это был огромный рынок, слабо контролируемый, на котором обращались бумаги с высшими рейтингами, — и это было выгодно до определенного момента всем: правительствам, банкам, инвесторам, заемщикам. Вот здесь проблема.
Когда начался кризис, оказалось, что рейтинги этих фининструментов неправильно были просчитаны. И есть доказательство того, что модели оценки тех ценных бумаг у агентств были неверными. В частности, ложные предпосылки относительно динамики рынка недвижимости и взаимосвязи его с исполнением обязательств и обеспечением кредитов.
Третий момент — рейтинги стран. Эта тема стала особенно острой в последнее время, потому что рейтинговые агентства стали снижать некоторым странам оценки откровенно с опозданием. В этом вопросе замешана политика, рейтинги стран — это очень политизированная тема. Поэтому, когда все было хорошо, рейтинговые агентства пытались дружить с большинством стран. А когда пришел кризис, агентства начали понижать рейтинги многим странам. А это вызвало уже совсем неадекватную реакцию — угрозы со стороны правительств в адрес рейтинговых агентств, какие-то немотивированные обыски в офисах…
Возможно, регулирование пойдет по пути увеличения количества критериев проверки рейтинговых агентств на предмет процедур оценки. Также, вероятно, будут проводиться более тщательные проверки агентств, в том числе проверки на месте. Но точно чего не должно быть, на мой взгляд, — это установления денежной ответственности агентства, возникающей при банкротстве компании или кредитной организации, так как рейтинговое агентство не гарантийная, а прогнозная организация.
— С 1 сентября Банк России начнет регулировать не только рейтинговые агентства и кредитные организации, но и МФО и других участников финансового рынка. На ваш взгляд, какова первоочередная задача ЦБ при консолидации такой власти в одних руках?
— Мне кажется, очень важно, чтобы не было разделения всей финансовой системы по принципу «старые друзья банки» и «новички». Такой дифференциации на «своих» и «чужих» сложно избежать, ведь она в том числе и политическая. Я считаю правильным наличие в ЦБ и создание новых департаментов, которые разделяют между собой функции регулирования, надзора лицензирования и прочих. Далее логично было бы одну функцию департамента применять ко всем рынкам. Другой департамент — другая функция, но тоже ко всем рынкам. Тогда деление будет не по рынкам, а по функциям.
Кроме того, важно ввести мониторинг синхронности или, наоборот, несинхронности, регулирования в части требований к различным участникам рынка.
Вообще, самое сложное — это в итоге определиться, за что будет отвечать мегарегулятор. Потому что сейчас, честно говоря, вырисовывается картина, в которой у Банка России слишком много разнонаправленных задач. Такого не должно быть. У нас возникает не столько мегарегулятор финансового рынка, сколько мегауправляющий экономикой, как будто все остальные ведомства устраняются.
Мегарегулятор отвечает за весь финансовый рынок, за платежные системы, за денежный оборот, выработку общих правил для участников финансового рынка, а не только за регулирование деятельности самих участников. Банк России является ответственным за инфляцию, пока еще — и за курс рубля, экономический рост… Это значит, что и за безработицу, скорее всего, будет ответственным. Мегарегулятором финансового рынка можно быть, однако невозможно быть мегауправляющим всей экономикой. Честно говоря, я не понимаю, зачем все это делается. Ведь в таком случае непонятно, чем занимается все остальное правительство.
— Введение «Базеля III» перенесено на 1 января 2014 год, поэтому некоторые банкиры, которые противились более раннему вступлению в силу этих норм надзора, могут нарастить капитал. Как вы считаете, банки справятся за дополнительных три месяца с этой задачей?
— Я боюсь, что с этим они не справятся за такой короткий срок. Перенос сроков внедрения требований «Базеля III» в России — просто временная мера. Поэтому я считаю, что с большой вероятностью сроки придется еще раз переносить. Мне кажется, что, во-первых, третий «Базель» в нашей стране нужно вводить не параллельно с другими странами и уж точно не быстрее, чем в США и Европе. Было бы идеально, чтобы в Европе и США эти требования вводились с 1 января, а в России — через квартал или через два.
В таком «отставании» я не вижу ничего страшного с точки зрения рисков…
— …и с точки зрения исполнения принятых международных соглашений!
— Да. Вот через десять лет было бы странно принять у нас «Базель III». Более того, большинство стран со схожим уровнем развития банковской системы и экономики как раз предпочли не спешить с внедрением этих международных требований.
Я не считаю, что у нас закончились источники докапитализации банков, и проблема не в том, что неоткуда взять деньги. Проблема заключается не в том, что нет инвесторов, а в том, что у акционеров и инвесторов все меньше мотивации вкладывать в банковский бизнес на фоне падения маржи. Трудности с капиталом именно у крупных и средних частных банков. Для них увеличить капитал даже на один процентный пункт и сделать запас по Н1 — это уже огромные деньги. На пути к докапитализации они могут притормозить в своем развитии, ведь вопрос достаточности капитала — это вопрос не только рисков, но и объемов деятельности. Это означает потерю рыночных позиций, снижение стоимости банка. И это проигрыш в конкуренции с госбанками и «иностранцами».
Ситуация усугубляется тем, что акционеры не видят больших перспектив банковского рынка. И вот это главная загвоздка. Усиление конкуренции, снижение маржи и прочие факторы свидетельствуют не о дефиците денег в России, а об отсутствии интереса к ведению банковского бизнеса. Новые требования «Базеля III» могут ударить по банковскому рынку не в том плане, что кредитные организации перестанут исполнять свои обязательства. Они просто заморозят свою деятельность, что приведет к снижению темпов кредитования как физических, так и юридических лиц. И это противоречат задачам расширения кредитования реального сектора экономики. Другим следствием станет то, что произойдет еще большее перераспределение рынка в пользу государственных банков. Стратегически для рынка это не очень правильно.
— А ведь иностранные инвесторы не торопятся покупать российские банки…
— Сейчас явного интереса в связи с кризисом в мире и явным разочарованием в российском рынке до сих пор нет. Прогнозировать повышение активности сложно. С другой стороны, внедрение международных требований третьего «Базеля» как раз может привести к более активному поиску российскими крупными банками иностранных инвесторов — точнее, к большей сговорчивости. Если будет низкая цена и хорошие условия, то некоторые иностранные инвесторы наверняка снова проявят интерес.
Беседовал Михаил ТЕГИН,
