Новый глобальный экономический кризис может начаться уже в следующем году. Почему он грозит стать тяжелее предыдущего и как себя защитить?
Уже в 2020 году мировую экономику ждет очередной спад — такие прогнозы все чаще можно слышать от экономистов всех мастей. Что их заставляет ожидать кризиса?
Главная причина — пришло время. Слишком долго в американской экономике все было относительно гладко. «Экономика США на данном этапе развития является крупнейшей и во многом самой успешной в мире, — говорит главный экономист ACCA Майкл Тейлор. — Уже почти на протяжении десяти лет наблюдается ее непрерывный рост — это самый продолжительный период роста за последние 150 лет».
Между тем существует теория среднесрочных экономических циклов, согласно которой раз в 7—11 лет происходят кризисы, сопровождающиеся падением фондовых рынков. А фондовый рынок США растет уже слишком долго и слишком сильно. «Индекс S&P находится на историческом максимуме и вырос в четыре раза начиная с 2009 года, Dow Jones — в 3,7 раза, — приводит пример глава люксембургского офиса консалтинговой компании KRK Group Никита Рябинин. — Технический анализ показывает возможность серьезной коррекции в будущем. Значительные вложения в золото также указывают на желание диверсифицировать риски со стороны правительств стран и больших хедж-фондов».
«Мы привыкли к экономическому кризису примерно один раз в десять лет, — рассказывает управляющий директор ИК «Алго Капитал» Михаил Ханов. — Поэтому текущие разговоры о будущем экономическом кризисе связаны с подсознательным ощущением скорого завершения десятилетнего экономического цикла. К слову, в России помимо кризиса 2008 года случился и достаточно острый кризис 1998 года».
Неудивительно, что экономисты внимательно смотрят на ситуацию в экономике — американской и глобальной, — пытаясь увидеть в ней признаки приближающегося обвала. И они их находят. К сожалению, в немалом количестве.
«В отличие от кризиса доткомов в 2000 году или ипотечных пузырей в 2008-м, ожидаемый кризис имеет в своей основе перегрев экономики», — полагает генеральный директор компании «Иволга Капитал» Андрей Хохрин.
Во-первых, на приближающийся кризис указывают рекордные показатели капиталоемкости ВВП. Этот индикатор, разработанный Институтом стратегического анализа ФБК, означает отношение совокупной капитализации национальных компаний к объему номинального ВВП. «Необходимость рассчитывать данный показатель исходила из предположения, что существует некий пороговый уровень, при превышении которого финансовые рынки переходят к падению. Это означает сдутие пузырей, — поясняет директор института Игорь Николаев. — Последний мировой экономический кризис был в 2008—2009 годах. Накануне, в 2007 году, показатель капиталоемкости ВВП мира превысил 115%, а показатель капиталоемкости ВВП США — почти 140%. В 2018 году данные показатели составили 93% и более 148% соответственно. Перекапитализация рынка в США уже налицо».
Во-вторых, внешний долг во многих странах вырос до уровня ВВП и выше. Особенно тревожна ситуация с госдолгом США, который достиг 22 трлн долларов, что в этом году составит 80% ВВП. «Сейчас главным двигателем кризиса, который может начаться, является государственный долг США: его уровень постепенно приближается к самой высокой отметке, зафиксированной в 1946 году», — обращает внимание Майкл Тейлор.
Например, в случае с Китаем колоссальный экономический успех длиной в 30 лет скрывает долг в 300% ВВП, говорит Андрей Хохрин.
В-третьих, рост капитализации и рост госдолга происходит на фоне спада производства. «Многие опережающие индикаторы говорят о том, что мы находимся в первой фазе кризиса: глобальный промышленный индекс PMI упал ниже критической черты в 50 пунктов», — комментирует ведущий аналитик QBF Олег Богданов. И есть основание полагать, что индекс будет падать дальше. Это глобальная дефляция.
«Во всех развитых странах уровень инфляции или близок к нулевым значениям, или не превышает 2%, — рассказывает Олег Богданов. — Это говорит о том, что потребительский спрос очень низок и имеет дальнейшую тенденцию к деградации. Причин много. Это и смена поколений (новые поколения беднее предыдущих), и закредитованность населения».
Проблема бедности новых поколений — отдельная и болезненная тема. Отчасти она формируется текущей политикой на рынке труда. «За последние десять лет, с тех пор как экономика вышла из Великой рецессии 2008—2009 годов, США создали более 21 миллиона рабочих мест, — говорит Майкл Тейлор. — Уровень безработицы в настоящее время снизился, но при этом рост заработных плат остается скромным».
В-четвертых, падение доходов американцев побуждает их выбирать более дешевые импортные товары. Желая поддержать американских производителей, Дональд Трамп развязал торговую войну с Китаем.
«Торговые отношения между США и Китаем становятся все напряженнее, — продолжает Тейлор. — Недавно США повысили налоговые тарифы для китайского импорта вплоть до 25%». Торговая война с Китаем способна нанести существенный ущерб экономикам обеих стран и, самое главное, нарушить сложнейшие логистические цепи, сформировавшиеся за последние десятилетия во множестве отраслей — от легкой промышленности до производства полупроводников, говорит аналитик платформы CryptoEYE от Zichain Арсений Бессмертных.
В-пятых, многолетнее торможение экономики Китая вызывает опасения: слишком велика она по размеру, чтобы ее проблемы остались незамеченными для глобальной экономики. «В 2010 году темпы роста его ВВП в постоянных ценах составили 10,6%, а к 2019 году они снизились до 6,6%, — поясняет директор по развитию DeltaClick, преподаватель кафедры мировой экономики Уральского государственного экономического университета Руслан Кодачигов. — Но здесь важно даже не это, а накапливающиеся структурные проблемы банковского сектора, которые, по прогнозам экономистов, могут существенно обвалить китайскую экономику и, как следствие, мировую».
И наконец, в-шестых, на приближающийся кризис указывает растущая глобальная нестабильность и все большая вероятность появления «черных лебедей». «Всего за один день и один твит Трампа нефть в моменте показывала падение больше чем на 5%», — приводит пример глава люксембургского офиса консалтинговой компании KRK Group Никита Рябинин. Точек напряжения в мире становится все больше: помимо набирающей обороты торговой войны между США и Китаем, это строительство стены на границе США и Мексики, Brexit и другие геополитические процессы. Рвануть может где угодно.
«Кризис может начаться в 2020—2021 годах, но мировая экономика уже сейчас начинает потихоньку в него «вползать», — предполагает Игорь Николаев. Что станет спусковым механизмом?
«Сегодня на роль спускового крючка кризиса лучше всего подходит торговая война между США и Китаем», — продолжает Николаев. Трампу не следует недооценивать мощь Китая. «Если Китай, ЕС и другие страны начнут принимать ответные меры и закрывать свои рынки для американских производителей, а также ограничивать их в сырье, ситуация начнет стремительно меняться в худшую сторону», — считает старший аналитик компании Coface, специализирующейся на кредитном страховании, Анна Кокорева. Китай может, например, лишить американские компании редкоземельных металлов, которые нужны в том числе в оборонке, либо закроет свой рынок для американских транснациональных компаний типа Apple, приводит пример старший трейдер торгового деска хедж-фонда KHRSV Павел Зеленский.
Кроме того, Трампу не стоит забывать, что Китай держит 20% американского долга. «В случае принципиальной неудачи в торговой войне он может резко выбросить на рынки трежерис, чем спровоцирует панику и запустит механизм кризиса», — говорит Андрей Хохрин.
Америка может спровоцировать кризис, обострив отношения и с Ираном. «Нестабильность на Ближнем Востоке, скорее всего, поднимет мировые цены на нефть, что в сочетании с неопределенностью приведет к снижению мировых инвестиций. И это еще один удар под дых глобальной экономике», — уверен Руслан Кодачигов. «Иранский фактор» приведет не только к экономическому кризису, но и к политическому, предполагает Анна Кокарева.
Китай или Иран — на самом деле, не так уж и важно. «Подбор кандидата на роль спускового крючка — дело непродолжительного времени, — считает Игорь Николаев. — Кстати, Brexit — тоже вполне подходящий кандидат». А возможно, кризис начнется в неожиданном месте.
«Я думаю, он начнется с рынков наподобие Турции, России, Бразилии, Индии или, может быть, даже ЮАР, после чего сработает эффект домино, и этот эффект уже будет сказываться на всей глобальной экономике, — выдвигает свою теорию начальник отдела инвестидей «БКС Брокер» Нарек Авакян. — Спусковым крючком этого кризиса может быть любое сколько-нибудь значимое событие — обвал рыночных пузырей, ужесточение денежно-кредитной политики мировых или даже местных ЦБ, резкая девальвация национальной валюты... На мой взгляд, кризис начнется, как и в 2008 году, с долгового рынка, но на сей раз с долгового рынка развивающихся стран. Долг, например, ЮАР, Турции, Бразилии и России мне видится очень рискованным».
Каким будет новый кризис? С большой долей уверенности можно сказать, что он будет отличаться от предыдущих. В худшую сторону.
«Никогда мировая экономика не входила в кризис с нулевыми ставками, госдолгом ведущих экономик свыше 100% ВВП и глобальным средним экономическим ростом менее 3%, — обращает внимание управляющий партнер Exante Алексей Кириенко. — У центральных банков не остается ни ресурсов, ни инструментов, чтобы смягчить резкое замедление экономики по аналогии с кризисом 2008 года». При этом «тихих гаваней» в мировой экономике на этот раз точно не осталось. «Коэффициент корреляции между ВВП ведущих стран находится в пределах 0,9—1, что свидетельствует о максимальной взаимозависимости стран мира», — говорит Руслан Кодачигов.
Стандартные механизмы стимулирования экономики уже не работают. «У действующего председателя ФРС Джерома Пауэлла нет возможности сильно снижать ставку, как это делали предшественники, — отмечает Кириенко. — В 2007 году Бен Бернанке начал снижение ставки с уровня 5,25% и дошел до отметки 0,25%, в то время как Алан Гринспен в 2001-м снижал с 6,5% до 1%». Сейчас же ставка, напомним, 2—2,25%. Что делать в такой ситуации? Вероятно, придется начинать очередную программу количественного смягчения.
Что же ожидает экономику в таких условиях? Для ответа на этот вопрос можно посмотреть на опыт Японии. «Эта страна, истощив свой запас снижения ставок и бюджетного стимулирования, два десятилетия страдала от низкого роста экономики и то и дело скатывалась в рецессию, несмотря на нулевые ставки и обильную программу выкупа активов со стороны ЦБ», — приводит пример Алексей Кириенко.
В том, что кризис затянется надолго, можно не сомневаться. Помните, в 2008 году эксперты долго рассуждали, на какую букву латинского алфавита будет похож кризис: L, V, W, U…? Тогда он прошел по сценарию V — рынки резко упали, но быстро восстановились. «На мой взгляд, на этот раз мы увидим кризис по сценарию L, слишком большие пузыри созданы монетарными властями за последние десятилетия, должна будет меняться глобальная модель — на это потребуется время», — говорит Никита Рябинин.
Но как отразится этот кризис на России?
«Наша буква — Ж, — расширяет «кризисный алфавит» Игорь Николаев. — Линия слева сверху и вниз направо — это вхождение в кризис; потом линия посередине сверху вниз — это острая фаза кризиса, когда еще и новые санкции введут; а вот линия слева снизу вверх направо — это выход из кризиса».
«Несмотря на импортозамещение и желание стать более автономной, наша экономика остается зависимой от ряда внешних факторов, — говорит Анна Кокорева. — В условиях санкций, а значит, в условиях ограниченного доступа к финансовым ресурсам, стране будет не просто преодолеть новый кризис. Да, мы обладаем значительными резервами, но, как показала практика, они быстро проедаются».
Серьезным вызовом для нашей страны станет снижение цен на природные ресурсы. Впрочем, тут кризис лишь ускорит и усилит ту проблему, которая все больше угрожает России. «Европа переходит на возобновляемые источники энергии — в энергобалансе ЕС возобновляемая энергия на данный момент составляет серьезную долю и каждый год увеличивается», — поясняет Никита Рябинин. Российская же экономика продолжает оставаться сырьевой.
Внешний шок может выступить катализатором для еще одной зреющей проблемы — закредитованности российского населения. «Уровень закредитованности домохозяйств в регионах с низким уровнем доходов населения (например, Иркутская область, Калмыкия, Тыва) уже превысил 40%, — рассказывает Арсений Бессмертных. — Такую ситуацию нельзя считать устойчивой». Долговой кризис, если он случится, затронет все отрасли российской экономики, уверен эксперт.
Что же делать россиянам, пока кризис еще не настал? «Для защиты ничего лучше диверсификации вложений в разные классы активов не придумали», — говорит Никита Рябинин. Тут главное — чтобы было что диверсифицировать. «В кризис выигрывает тот, у кого есть свободные денежные средства, — заявляет Анна Кокорева. — Ведь стоит помнить, что в кризис все дешевеет и многое можно приобрести по привлекательной цене, например недвижимость, землю, то, что в будущем, рано или поздно, поднимется в цене». При этом свободные средства эксперт советует держать в иностранной валюте. «Конечно, в случае кризиса в США доллар не самый привлекательный вариант, поэтому можно остановиться на евро, швейцарском франке, канадском долларе — в общем, выбор сейчас довольно большой», — уточняет Кокорева.
Впрочем, есть и другой взгляд на текущее состояние экономики: в ближайшие годы глобального кризиса не будет, или же он окажется гораздо слабее предыдущих. На чем основана эта позиция?
«Действительно, продолжительность текущего экономического цикла — предмет обсуждения как в научной среде, так и в бизнес-сообществе, — говорит Арсений Бессмертных. — С одной стороны, мы наблюдаем беспрецедентно долгий период экономического роста (в случае США уже установлен новый исторический рекорд). С другой стороны, признаки надвигающейся рецессии, которая обычно следует за фазой экономического подъема, до сих пор не проявились. Большинство пессимистических прогнозов сегодня основываются на мысли о том, что «так не может продолжаться вечно».
«Если не считать того, что запущенные США торговые войны приведут к непредсказуемым результатам, то ничего переломного в американской экономике сейчас не наблюдается, — комментирует гендиректор ГК «Альт-Инвест» Дмитрий Рябых. — Фондовый рынок оценен пугающе дорого, на уровне примерно 22 годовых прибылей, но это так же, как год назад, и даже немного меньше, чем в 2017 году. Государственный долг на уровне 22 триллионов поражает воображение, но и в этом мало нового».
Но чем обусловлен запас прочности текущего экономического цикла? «Один из признаков надвигающейся рецессии — спад инвестиционной активности, — объясняет Арсений Бессмертных. — Однако рост важности технологического сектора в экономиках развитых стран в последние годы обусловил тектонические сдвиги в структуре корпоративных инвестиций, где более 30% от общего объема теперь приходится на вложения в интеллектуальную собственность. Этот тип инвестиций менее чувствителен к внешним потрясениям, чем, скажем, вложения в оборудование и прочие материальные активы».
Еще одна особенность современной ситуации — тот факт, что рост большинства развитых экономик сопровождается низкой инфляцией. «Это освобождает руководителей центробанков от необходимости постоянно решать дилемму, обычно возникающую на поздних этапах экономических циклов, выбирая между поддержанием ставок на низком уровне для стимуляции роста и их повышением для сдерживания инфляционных рисков, — продолжает Бессмертных. — В текущих условиях они готовы понизить ставки при первых же тревожных сигналах, не опасаясь увеличения уровня инфляции. Ярким примером подобного подхода является недавнее решение ФРС США о снижении процентных ставок».
Если же кризис начнет приближаться, то в распоряжении финансовых властей США все же есть инструменты для борьбы с ним, основной из которых — наращивание долга. И не важно, что его уровень и так уже очень высок. «Поскольку нынешние резервные валюты не обеспечены золотом или иными реальными активами, долговую нагрузку домохозяйств, предприятий и даже стран можно наращивать очень долго, — поясняет Михаил Ханов. — Даже развязка подобной тенденции может быть не слишком болезненной. Примером этого может служить случившееся несколько лет назад «спасение» Греции от дефолта. Более того, низкие процентные ставки позволяют должникам избежать краха, несмотря на накопившиеся долги».
Кроме того, не надо забывать, что в экономике США помимо негативных явлений есть и позитивные. «За последний год США вернули нефтяную промышленность на прежний уровень и благодаря этому стали одним из ведущих нетто-экспортеров нефти, что способствует укреплению экономики, — говорит Майкл Тейлор. — Международная энергетическая ассоциация прогнозирует, что экспорт сырой нефти из США к 2024 году почти удвоится (до 9 миллионов баррелей в день), превысит российский экспорт и приблизится к уровню Саудовской Аравии».
Есть и еще один момент, правда, политический, который должен гарантировать устойчивость американской экономике. «Неожиданный экономический кризис не должен стать препятствием для переизбрания Дональда Трампа на второй президентский срок», — указывает Михаил Ханов.
Существует альтернативное мнение и по поводу того, насколько глобальным окажется будущий кризис, если негативные тенденции в той или иной стране возьмут верх. Ряд экспертов видят пользу в намечающемся экономическом и политическом размежевании между тремя крупнейшими экономиками мира — США, Китаем и Евросоюзом. Это означает, что вероятность одновременного спада в них уменьшается и ситуация 2008 года, когда от кризиса проиграли все, на этот раз не повторится. Например, экономика объединенной Европы вполне самодостаточна и способна выжить за счет работы на внутренний рынок и на рынки соседних стран.
«Что до Китая, то он может пострадать от торговой войны с Соединенными Штатами намного сильнее, чем сами США, — говорит Михаил Ханов. — А для США сокращение товарооборота с Китаем станет стимулом для развития реального сектора экономики». Вполне вероятные экономические проблемы Китая, скорее всего, будут иметь региональный характер, полагает Ханов, и вряд ли породят кризис планетарного масштаба.
Милена БАХВАЛОВА,
