Юрий СОЛОВЬЕВ выглядит усталым, но довольным: первая крупная приватизация через российскую Московскую биржу состоялась, статусные инвесторы найдены, капитала на ближайшее время хватит, так что теперь надо просто выполнять поставленные планы по росту бизнеса. О том, какие инвесторы пришли и почему он считает ВТБ первым банком в стране, Соловьев рассказал корреспондентам «Ведомостей».
— На днях вы завершили размещение допэмиссии акций, остались только юридические процедуры. Какие первые ощущения?
— Сделка очень крупная и на 100% проведена на Московской бирже, что является уникальным фактом. Мы очень долго над ней работали. Посмотрите, что происходит с российским индексом акций: если почти во всех развитых странах акции на пятилетних исторических высотах находятся (Япония, США, Мексика, Бразилия, ряд европейских стран), то Россия, к сожалению, этому тренду не следует. Проблема в том, что мы явно смотримся аутсайдером в тренде роста капитализации рынка акций во всем мире. Это очень яркий показатель отношения к российским эмитентам. Россию сейчас не любят как рынок. Конечно, как гражданина и банкира, это не может меня не расстраивать. И несмотря на это, то, что мы смогли сделать, — это вдвойне приятно. Акции мы размещали на сумму, ограниченную нашим аппетитом на новый капитал. Это самое большое локальное размещение на Московской бирже за все время существования рынков капитала в России, но далеко не все желающие смогли войти в сделку, и конкуренция была большая. Было несколько критериев отбора стратегических инвесторов. Среди них — значительная сумма инвестирования (сотни миллионов долларов) и готовность не рассматривать продажу пакета минимум шесть месяцев.
— Сколько новых крупных инвесторов ВТБ привлек в этот раз?
— Меньше 10. Это те, кто вложил более $100 млн. Поименно всех назвать не смогу — мы размещались среди клуба инвесторов и должны соблюдать требования о конфиденциальности. Но у некоторых фондов есть обязанность показывать, что они держат в своих портфелях, так что какие-то имена могут появиться позже. С кем договорились, тех уже огласили: Катар, норвежцы, азербайджанцы. Суверенных фондов было три, и они больше половины допэмиссии выкупили. Самым крупным инвестором в размещении является суверенный фонд Норвегии с инвестицией в $700 млн. Среди них нет доминирующего покупателя. Конечно, у всех больших фондов, которые готовы входить со своими деньгами, всегда есть желание быть доминирующим. Но, как правило, они не возражают видеть инвестора такого же калибра с похожей инвестицией. Это и уверенности добавляет, что не они одни входят в сделку. Среди российских новых инвесторов хотелось бы отметить группу «Онэксим» с инвестицией более чем в $400 млн.
— Почему именно нефтяные фонды вошли в капитал и как надолго они обычно входят?
— Важная задача для нефтяных фондов — диверсификация своих инвестиций. За последние несколько лет цены на сырьевые продукты показывали позитивную динамику, поэтому суверенные нефтяные или газовые фонды, естественно, проявляют интерес ко всем значительным историям, которые происходят за рубежом. Если говорить конкретно про наших новых акционеров и про их практику, то норвежский суверенный фонд является очень большим по отношению к ВВП своей страны: на долю каждого жителя Норвегии приходится рекордная сумма евро, находящаяся в этом фонде. Как шутят сами норвежцы, они владеют 3% акций всего мира. Они очень опытные инвесторы, занимаются этим десятки лет, и они выходят из инвестиций относительно редко. Катарский фонд тоже надолго входит в активы — примером служат их инвестиции в британские банки. Возможно, они очень долго раскачиваются и принимают решение, но зато фундаментально смотрят на много лет вперед, и поэтому им было легко согласиться на условие не выходить из акций ВТБ в течение некоторого срока. А фонд Азербайджана сейчас делает только первые шаги в международных инвестициях, в том числе открывает для себя Россию. И мы надеемся, что они тоже пришли надолго, тем более что они выступили с инициативой выдвинуть своего директора к нам в наблюдательный совет.
— Встречи с инвесторами ВТБ начал еще в прошлом году. Почему так долго искали и договаривались с ними?
— Параметры и структура сделки постоянно менялись, поэтому и инвесторы менялись. Предложение разместиться на Московской бирже нам пришло не так давно — в начале года. Тогда главный акционер нам сказал, что хотел бы видеть размещение на Московской бирже. А если размещаются только рублевые акции, то для инвесторов возникают валютные риски. И это тоже был новый вариант для обсуждения с ними. Поэтому процесс был достаточно долгий. И тут все зависело не только от желания или нежелания инвесторов смотреть на ВТБ. Мы и сами для себя открыли, как сложно выполнять подобные сделки в рамках российского правового поля и инфраструктуры. Например, по российскому законодательству новый акционерный капитал должен формироваться собственными деньгами инвесторов, а не заемными. И со всех акционеров, которые даже по преимущественному праву покупают, мы потребовали подтвердить собственные средства. Для арабских инвесторов переводить свои уставы и другие документы на русский — достаточно трудоемкое занятие. И не только для арабских инвесторов, но и для многих иностранцев. Что касается частных лиц, то с них тоже требовалось предоставить много документов, причем не только в банк, но и в ряд государственных ведомств. Поэтому часть существующих инвесторов — как юридических, так и частных лиц — не смогли воспользоваться своим преимущественным правом. Хотя идея-то, конечно, правильная — приобретать банки надо не на заемные, а на свои собственные деньги. Мы много говорим о международном финансовом центре, но на деле сталкиваемся с большим количеством бюрократии и дублированием по вопросам, которые в мире уже давно решены более простым способом.
— Почему было принято решение продавать новые акции с таким значительным дисконтом — в 10% — к рыночной цене акций на момент начала сделки?
— Он совсем не 10%. Инвесторы, которые купили сейчас, не получат дивиденды за 2012 г. Поэтому если из дисконта вычесть дивиденды, то получается чуть больше 6%. И для российской сделки такого размера это очень маленький дисконт. Можно у всех банков проверить, которые размещались за последние годы. С премией редко кто размещает пакеты. Если только Росимущество не решится сразу весь свой пакет продать — и тогда применяется такое понятие, как премия за контроль. Но, думаю, государство не захочет так быстро расставаться с одним из своих лучших активов.
— Насколько ВТБ хватит капитала после допэмиссии?
— Если мы будем выполнять свои планы, то, думаю, на три года. Мы не планируем увеличивать капитал в течение нескольких лет. Правительство сказало, что после закрытия сделки в течение года ничего продавать не будет. Я не могу отвечать за правительство, но если предположить, что после этого начнется работа по реализации продажи госпакета, то теоретически подготовка займет 3—6 месяцев. Наверное, можно смело предположить, что в следующие 12—18 месяцев предложения акций ВТБ на рынке не будет. Что касается капитала второго уровня и гибридных инструментов, то сейчас их также не рассматриваем — у нас и так капитала будет достаточно. После регистрации допэмиссии коэффициент достаточности капитала первого уровня достиг 11,9%, а общая достаточность капитала — порядка 16,3% — самая большая среди крупнейших банков в стране. Естественно, мы будем «отъедать» кусочки капитала — в хорошем смысле — ростом бизнеса, но у нас есть возможность увеличивать капитал за счет гибридных инструментов, которые мы уже выпускали. Но в настоящий момент для этого нет оснований.
— Сразу перед размещением акций ВТБ опубликовал отчет по МСФО. У аналитиков был ряд вопросов по качеству прибыли: считают, что много прибыли не банковской — от продажи недвижимости, страхования и т. д.
— Это все лукавство. Некоторые аналитики предвзято на нас смотрят и хотят каждый раз что-нибудь найти. У нас отлично развивается банковское страхование — оно основано на кросс-продажах между банковскими и страховыми продуктами. То есть в природе нашего страхового бизнеса лежат банковские услуги. Лизинг у нас в основном финансовый. Чем отличается кредит под вагон или лизинг вагона, не беря во внимание технические аспекты сделок? С точки зрения риска для банка ты все равно в случае дефолта получаешь вагон в собственность. Продажа недвижимости — это реализация непрофильных активов, которые у нас остались после кризиса: в залоге у нас много недвижимости от нашей банковской деятельности. Поэтому ее продажа сейчас — это возврат тех кредитов, которые мы когда-то выдали.
— Что в этой отчетности понравилось?
— У нас каждый год рекорд по доходам, и в каждом из продуктов у нас рост — уже пять лет подряд, как себя здесь помню. По транзакционному бизнесу мы опережаем и бизнес-планы, и все задачи, которые ставили перед нами акционеры. То же по кредитам, депозитам и инвестиционному бизнесу — каждый год растем. Сейчас у группы 14% рынка кредитования физлиц в стране, хотя семь лет назад заметной доли в рознице у нас почти не было. По корпоративному бизнесу у нас устойчивые 15—20% рынка по разным продуктам. Можно спорить, но я считаю, что ВТБ — один из лидирующих финансовых институтов в инвестиционном банкинге. Очевидно, что территория инвестбизнеса была изменена с приходом на нее «ВТБ капитала». И правила игры для всей индустрии совершенно поменялись — и для независимых брокеров, и для иностранных игроков. Поэтому если посмотреть на группу, то мне нравится тот значительный динамизм, который мы показываем. И это, наверное, то, что мне нравится.
Мы объявили несколько лет назад стратегию и многого достигли значительно раньше, чем обещали: возврат на капитал в 15% был достигнут намного раньше, прибыль мы показываем, какую запланировали, доля рынка, которую мы определили для себя, тоже была достигнута раньше планируемого.
— Рентабельность капитала в 15% не слишком скромная для хорошего института?
— Вы должны смотреть на все с некой перспективой — где мы начали и куда мы идем. И 15% — это не абсолютная цель, а промежуточная. И ее мы достигли, сейчас находимся в стадии написания следующей стратегии, где будут новые ориентиры, более амбициозные. Я уверен, что управленческая команда достигнет этих показателей, они им по плечу. И если вы посмотрите на всю мировую финансовую систему, то в настоящий момент это очень хороший показатель.
— Но тем не менее рынок-то общий — Сбербанк, «Альфа», к примеру, уже несколько лет показывают другую рентабельность.
— Альфа-банк и Сбербанк не показывали такого бурного роста за последние 10 лет. Мы растем не только органически, но и через покупку банков. Мы приобрели более дюжины различных финансовых платформ как в России, так и за рубежом. Мы увеличились по активам более чем в 40 раз, заняв большую долю рынка в разных сегментах банковско-финансовой деятельности. Естественно, мы должны сливать эти учреждения, переводить все бизнесы на единую технологическую платформу, и эти процессы отражаются на наших показателях. Но, с другой стороны, это дало нам размер, который очень важен, региональное и клиентское покрытие, которые заложили основы успешного развития бизнеса на многие годы. И это все обязательно сработает и отразится и на наших операционных показателях. Это уже сейчас работает. Например, когда мы запускали наш инвестбизнес, я прекрасно помню первые пресс-конференции, полные скептических вопросов. Никто не верил, что из этого что-то получится. А, в принципе, проект сложился неплохой и, главное, востребованный и страной, и клиентами. В целом группа ВТБ занимает сейчас 10—30% рынка в разных продуктах и секторах. То есть мы востребованы и как розничный, и как инвестбанк, и это главное.
— И все равно разница по активам со Сбербанком у ВТБ пока большая. Может, уменьшить разрыв и купить еще кого-нибудь? А то получается: все делаем первыми, но все равно остаемся № 2.
— Ну по целому ряду направлений я бы не согласился, что мы № 2. «ВТБ капитал» уверенно занимает лидирующие позиции в целом ряде секторов. И в розничном бизнесе есть регионы и продукты, где «ВТБ 24» стал лидером рынка. В-третьих, у нас лидирующие позиции и в факторинге, и в лизинге. Так что я не был бы так однозначен в оценке.
— На Кипре сейчас можно заработать?
— Зарабатывать, наверное, можно, покупая обесцененные, так называемые дистресс-активы банков, которые будут либо ликвидироваться, либо реструктурироваться. Как сами банки, так и их «дочки» или бизнес клиентов, которые застряли в этих банках. Специалистам, которые умеют торговать дистресс-долгом, думаю, будет чем заняться. Активы по размерам там достаточно большие. Но будет легче это делать после того, как Кипр окончательно опубликует все законы, как все будет работать. Пока ситуация в еврозоне в целом не дает радужных перспектив или надежд на скорейшее разрешение. С этой точки зрения ситуация может ухудшаться и в кипрской экономике. Но здоровых банков это не должно касаться, а у нас на Кипре здоровый банк.
— ВТБ будет зарабатывать на дистресс-банках?
— Мы смотрим и на кипрскую, и на греческую ситуацию с интересом. Региональные банки будут продавать свои активы — портфели кредитов и портфели ценных бумаг, и мы смотрим на такие предложения. Ряд наших клиентов проявляют интерес к различного рода активам, например готовящимся к приватизации. Мы помогаем им правильно выразить свой интерес в сделках и предлагаем финансирование.
— Клиенты «большого» ВТБ как-то почувствовали кипрский кризис?
— Нет. Как вы знаете, после встречи Андрея Костина с руководством Кипра 13 мая наш банк на острове возобновил работу в полном объеме.
— У «ВТБ Кипра» помимо самого ВТБ есть группа совладельцев, связанных с топ-менеджментом ВТБ. Вы сами связаны экономическими интересами с банком?
— У меня нет никакого личного экономического интереса с «ВТБ Кипром». И я не знаю ни одного топ-менеджера нашего банка, у кого бы он был. Так что не могу ничего прокомментировать.
— А какой самый большой миф о ВТБ?
— К примеру, уже больше года муссируется мнение, что мы недокапитализированы. Говорят: «У ВТБ не хватает капитала», и вы в вашей газете продолжаете это писать. У меня встречный вопрос: почему у нас не хватает капитала? С учетом сделки мы капитализированы лучше любого нашего конкурента.
— Могу предположить, откуда взялся этот миф: кто-то опасается, что при ухудшении ситуации в экономике или без него у клиентов ВТБ может ухудшиться ситуация и, соответственно, качество вашего портфеля снизится. Это потребует дополнительных резервов, все ляжет на капитал и т. д.
— Будучи адвокатом дьявола, можно все это применить и к любому другому банку в нашей стране. Качество нашего кредитного портфеля постоянно улучшается, мы адекватно зарезервированы. В случае значительного ухудшения состояния мировой экономики и, как следствие, ситуации в нашей стране, конечно, это может негативно отразиться на банковской системе. Но по качеству существующих кредитных портфелей у разных банков могут быть разные результаты. История всех рассудит. Нужно быть терпеливым. А пока надо продолжать работать и развиваться. Если выбирать наш девиз, то это будет «То, что мы обещаем, мы делаем».
Биография
Родился в 1970 г. в Улан-Баторе. Окончил факультет международных экономических отношений РЭА им. Плеханова. В 1994 г. начал карьеру дилером Инкомбанка, затем работал в Lehman Brothers (Лондон)
2002 — перешел в Deutsche Bank (Лондон), работал директором, главой департамента операций на рынках стран Восточной Европы
2006 — руководитель инвестиционного блока, первый зампред правления «Дойче банка» в России
2008 — был президентом «ВТБ капитала», старшим вице-президентом банка ВТБ
2011 — первый заместитель президента — председателя правления банка ВТБ.
Акционеры верят в ВТБ
Акционеры ВТБ не подвели. Они взяли больше половины от преимущественного права, или 14% допэмиссии. «Большинство крупных существующих акционеров купили акции в рамках преимущественного права. Насколько я знаю, наши предыдущие якоря в основном полностью использовали свое преимущественное право и большинство из них не сократили свои доли. Компания Millennium, бенефициаром которой является Сулейман Керимов, не только воспользовалась своим преимущественным правом в ходе сделки, но и увеличила долю», — говорит Соловьев.
ВТБ
Банковская группа. Основной владелец — правительство России (75,5%). Капитализация — 612,4 млрд руб. Финансовые показатели (МСФО, 31 декабря 2012 г.): активы — 7,415 трлн руб., капитал — 7,661 млрд руб., прибыль — 90,6 млрд руб.
Интервью взяли Ольга ПЛОТОНОВА, Василий КУДИНОВ
Инфографику к интервью можно посмотреть на сайте источника.
