20 августа правительство и Нацбанк объявили о реализации новой денежно-кредитной политики, основанной на инфляционном таргетировании и свободно плавающем обменном курсе. Но такие очень серьёзные структурные реформы не делаются за одни день на ровном месте и в виде пустых словесных деклараций.
Нет никаких сомнений в том, что если мы хотим построить полностью открытую рыночную экономику, то переход на свободно плавающий курс тенге - это жизненно важная необходимость!
Однако, на сегодня в Казахстане вместо рыночной выстроена полноценная система госкапитализма, а для такой системы плавающий курс нацвалюты не нужен. Даже если и будет на то политическая воля, то в такой экономической модели практически отсутствуют стандартные рыночные механизмы (прежде всего это касается финансового рынка), что делает почти невозможным осуществление свободного плавания тенге.
В целом последнее резкое обесценение нацвалюты, по сути, является стандартной одномоментной девальвацией, которую уже неоднократно проводили правительство и Нацбанк. Единственное отличие — это то, что в это раз девальвация была самая большая и преподнесена под соусом перехода на свободно плавающий курс.
Сегодня с большой долей уверенности можно сказать, в текущих условиях свободное плавание очень скоро перейдет в жестко контролируемый курс, который был у нас до этого. Это объясняется тем, что для перехода с очень жесткого на полностью гибкий курс нацвалюты необходимо создание определённых условий, которые отсутствуют в нашей стране. Хуже того, с момента прихода нового главы Нацбанка, практически все действия регулятора ухудшали условия по переходу на инфляционное таргетирование и на свободное плавание курса.
К слову, объявленные повышение зарплат и индексация депозитов также указывает на то, что переход на свободный рыночный обменный курс – это фикция, поскольку при нормальных рыночных условиях, такие одноразовые индексации должны немедленно привести к следующему витку девальвации валюты. Также свободный рыночный обменный курс не совместим с сохранением очень жестких правил для обменных пунктов. А объявленное усиление административной (антирыночной) борьбы с ценами говорит о том, что государство в принципе не хочет переходить к рыночным отношениям.
Был выбран самый экстримальный переход
Прежде всего, необходимо отметить, что курс тенге находился под жестким контролем Нацбанка при Григории Марченко и до объявления о новой кредитно-денежной политики тем же самым занимался и Келимбетов.
До этого девальвационная игра регулятора в валютный коридор, тоже была фикцией. Коридор не имел никакого смысла, поскольку внутри него курс двигался несвободно, а только по желанию самого Нацбанка. Никаких минимальных рыночных колебаний не позволялось. Валютные коридоры нужны были Нацбанку просто для того, чтобы сделать вид, что он двигается по пути либерализации курса.
Таким образом, правительство и Нацбанк объявило об одномоментном переходе от одного экстримального случая к другому. При этом наибольший удар от этого экстрима получило население и нормальные рыночные отношения внутри страны. По этому поводу хотелось бы отметить, что МВФ для Казахстана всегда рекомендовал постепенный переход на свободное плавание, по мере того как будут создаваться необходимые условия. Давайте посмотрим какие, по мнению МВФ, требуются предпосылки для такого перехода.
Мы убили одну политику, но не создали новой
До последних дней основой денежно-кредитной политики страны (ДКП) являлся жестко контролируемый курс тенге. 20 августа было объявлено, что эта основа была сломана и мы теперь перешли на новую в виде инфляционного таргетирования. Не буду на этом подробно останавливаться, поскольку любой специалист, разбирающийся в этом методе монетарной политики, подтвердит, что сегодня нам также далеко до инфляционного таргетирования как до луны.
Глава государства недавно планировал, что мы перейдем на такое таргетирование в ближайшие пять лет, и это, я бы сказал, минимальный срок при условии очень большой и серьезной работы со стороны правительства и Нацбанка (именно столько шла по этому пути Россия).
Для того чтобы вы все-таки представили сложность проблем на этом пути, упомяну только два условия, для успешного внедрения инфляционного таргетирования. Для него необходим развитый рынок ценных бумаг, который у нас мертв, несмотря на множество государственных планов по его развитию, которые создавались с момента независимости страны. Помимо этого, для инфляционного таргетирования необходимо решить проблему высокой долларизации депозитов в банках. Последнее также будет крайне тяжело сделать, учитывая то, что у населения и бизнеса отсутствует доверие к Нацбанку и нацвалюте после девальвации 2014 года. А после последней девальвации пропали последние остатки доверия, если они и были.
Таким образом Нацбанк и правительство объявили о прекращении старых механизмов ДКП, при этом не создав новых. Как в таких условиях будет осуществляться денежно-кредитная политика? В отсутствии инструментов инфляционного таргетрования, Нацбанк может эффективно управлять денежной массой в экономике в основном за счет интервенций на валютном рынке. Однако такие интервенции для управления денежной массой означают конец свободного плавания нацвалюты.
Нацбанк оставил за собой право на валютные интервенции. При его полной непрозрачности и при отсутствии жестких привил по интервенциям, такое право означает, что интервенции будет делаться, когда ему заблагорассудится и нас очень быстро поставят перед фактом вновь зафиксированного курса тенге.
Прозрачность Нацбанка и правительства и доверие к ним
Прозрачность и доверие к Нацбанку и правительству - это следующие необходимые условия для перехода на инфляционное таргетирование и свободно плавающий курс. Это крайне важные условия. Когда участники финансового рынка не информированы, а также не понимают и не доверяют планам и действиям Нацбанка и правительства, то в такой среде перейти на новую денежно-кредитную политику невозможно.
Если у нас будет реальный свободно плавающий курс, то в текущих условиях можно на 100% спрогнозировать, что непрозрачность и недоверие приведет к крайне большой неопределенности и беспорядку на валютном рынке. А это обернётся большими и непредсказуемыми колебаниями курса тенге и серьезными спекулятивными атаками. После нескольких больших проблем с курсом тенге вмешается Нацбанк и о свободном рынке можно будет опять забыть.
По поводу непрозрачности и недоверии к НБ (расхождение между словами и делами Нацбанка и правительства налицо) я не буду подробно останавливаться. Об этом уже очень много было сказано.
Помимо этого, есть еще другие важные условия для перехода на полностью свободный рыночный курс тенге. Например, для такого перехода требуется глубоко ликвидный и эффективный валютный рынок с большим количеством разнообразных участников. Также необходим развитый рынок валютных форвардов, свопов и других производных инструментов. Всего этого у нас нет. На валютном рынке у нас всегда главным и фактически единственным настоящим игроком был только Нацбанк. Так о каком свободно плавающем курсе тенге говорят правительство и К. Келимбетов!
Ниже я хотел немного подробней остановиться на одном крайне важном моменте непрозрачности действий Нацбанка на валютном рынке.
Как сжигались эти $ 28 млрд?
Некоторое время назад сначала Всемирный Банк и потом некоторые международные рейтинговые агентства заявили, что в 2014 году из-за фиксации курса тенге Нацбанк был вынужден сжечь валютных резервов страны на сумму $18 млрд. Тогда из-за отсутствия прозрачности со стороны Нацбанка и Нацфонда большинство экспертов выразили недоумение по поводу таких больших цифр.
В то время некоторые известные эксперты даже позволили себе усомниться в квалификации специалистов этих международно-признанных организаций. И тут внезапно, в день перехода на свободный плавающий курс, сам глава государства подтверждает эти цифры и добавляет, что в 2015 году мы уже сожгли $10 млрд. И до сих пор некоторые эксперты в недоумении.
Вот вам и прозрачность Нацбанка и Нацфонда! А ведь полная информация об операциях государства на валютном рынке является ключом для формирования нормальных рыночных отношений в этой сфере. Например, Центральный банк Великобритании и Центральный Европейский Банк детально информируют о своих валютных интервенциях и других государственных валютных операциях в ежемесячных пресс-релизах. В США такие операции подтверждаются в тот же день, а развёрнутые пояснения даются в ежеквартальных отчетах. Зачем государство скрывает эту информацию?
В целом, валютные резервы страны состоят из чистых валютных резервов (ЧВР) Нацбанка и валютных активов Нацфонда. Технически, главным индикатором здоровья экономики являются ЧВР Нацбанка. Давайте посмотрим приход и расход денег по этим резервам.
На начало и конец 2014 года ЧВР составляли $24.2 млрд и$28.0млрд соответственно. На конец июля 2015 года ЧВР были в сумме$28.2 млрд. То есть за 2014 года ЧВР выросли на $3.8 млрд, а за 7 месяцев этого года на $0.2 млрд. Вроде выглядит не плохо. Так как же мы умудрились за полтора года сжечь сумму равную ЧВР? Здесь важно обратить внимание на приход валюты в эти резервы.
В 2014 году из Нацфонда в нашу экономику было влито 1955 млрд тенге в виде трансфертов и 473 млрд в виде покупки облигаций госкомпаний. Поскольку активы Нацфонда практически полностью валютные, то для того чтобы передать деньги в экономику в нацвалюте, Нацфонд должен продать иностранную валюту Нацбанку, пополнив таким ЧВР. Таким образом, считая по курсу 180 KZT/USD, в 2014 году ЧВР за счет Нацфонда пополнились на сумму в $13.5млрд.
Также, ближе к концу 2014 года Нацбанк сделал с коммерческими банкам долгосрочные валютные своп-операции на сумму в $10 млрд. Эти своп-операции не имели нормальной финансовой логики и были антирыночными по своей сути. Регулятор тщательно скрывал информацию по ним, но был вынужден показать её в своей аудированной годовой отчётности, выполненной по международным стандартам.
Согласно аудированной отчётности Нацбанка, в 2014 данные валютные свопы сели на баланс регулятора в виде срочных депозитов от коммерческих банков на сумму $10 млрд. Далее под залог этих валютных депозитов Нацбанк передал коммерческим банкам эквивалентную сумму в тенге, также в виде срочных депозитов. Таким образом, валютные депозиты от коммерческих банков увеличили ЧВР на эти самые $10млрд, а комбанки взамен получили очень дешевые средства в тенге, которые оказали громаднейшее давление на фиксированный курс тенге.
К слову, помимо того, что данные своп-операции имели нерыночную, субсидированную (крайне доходную) для комбанков процентную ставку, вы можете сами подсчитать какую невероятную прибыль они получат на валютных депозитах в $10 млрд,когда начнут обменивать их обратно на тенговые депозиты (разница тенговом эквиваленте на 34% если брать текущий официальный курс и предыдущий фиксированный).
Получается, что в 2014 году в целом за счет Нацфонда и долгосрочных валютных свопов с комбанками ЧВР должны были вырасти на сумму $23,5 млрд, а резервы выросли всего на $3,8 млрд. Таким образом, в соответствии с такой грубой арифметикой, в 2014 году из-за фиксации курса тенге Нацбанк сжег ЧВР на сумму в $19,7 млрд. С учетом того, что часть денег в Нацфонде держится в тенге, то можно предположить, что сумму в эквиваленте $1,7 млрд фонд перевел в экономику без конвертации валюты в тенге. Так мы получим искомые$18 млрд, указанные главой государства и международными организациями.
Что касается 2015 года, то в этом году Нацбанк наконец-то прекратил пагубную практику долгосрочных валютных своп-операций. Однако, из-за проблем с экономикой, резко усилились трансферты из Нацфонда. За семь месяцев они составили $10,6 млрд и уже сравнялись с суммой за полный 2014 год. Сумма, которую Нацфонд уже потратил на покупку облигаций госкомпаний, будет известна только по годовому отчету за 2015 год, но судя по имеющейся информации, она должна быть больше чем в 2014 году. Таким образом сжигание ЧВР на $10 млрд в 2014 году, тоже очевидно.
Нам была крайне нужна такая подстройка курса под экономические реалии
Фиксация курса тенге и громадное снижение валютных доходов страны из-за падения цен на нефть привели к большому экономическому дисбалансу, в результате которого за полтора года государство было вынуждено сжечь валюты на сумму равную валютным резервам Нацбанка. Если бы при низких ценах на нефть фиксация курса продлилась еще больше года, то, в конце концов, в Казахстане случилась бы экономическая катастрофа. В этом случае снижение благосостояния населения в результате последней девальвации показалось бы детским лепетом.
К такой ситуации нас привели бездействие и ошибки Нацбанка и правительства
То, что снижение цен на нефть ударило Казахстан как обухом по голове, связано с отсутствием в стране рыночной, диверсифицированной и конкурентоспособной экономики. Начиная с конца 2009 года, и до конца 2014 года с точки зрения цен на нефть у нас были было благоприятная для реформ («тучная») пятилетка, которую правительство и Нацбанк успешно проспали. Хуже того, за этот период в Казахстане усилился государственный капитализм и монополизм. То есть мы даже двигались в обратном направлении.
Также после девальвации, проведенной в феврале 2014 года, у Нацбанка была уникальная возможность начать серьезные изменения в курсовой и денежно-кредитной политике. В тот период еще были благоприятные цены на нефть и проблемы России не были так глубоки, как сегодня. Курс на то время перешел в равновесное состояние, и не было давления валютные резервы страны. Именно тогда, необходимо было начать переход (именно начать, а не немедленно переходить) на свободно плавающий курс тенге.
В то время надо было установить реально работающий валютный коридор, внутри которого нужно было установить по-настоящему гибкий курс. Параллельно нужно было срочно запустить сложные реформы по развитию рынка долговых ценных бумаг, внедрению новых инструментов ДКБ и реально работающей базовой процентной ставки, и т.д. и т.п.
Однако, вместо серьезных реформ Нацбанк сказал, что он не ожидает дальнейшего снижения цен на нефть, объявило том, что ближайшие пару лет не будет никакой девальвации и перешёл в полусонное состояние, занявшись мышиной возней с банками и обменными пунктами. В целом все действия руководства Нацбанка шли вразрез с переходом на новую денежно-кредитную политику.
Примечание. Автор подчеркивает в письме в редакцию, что изложенное им является только его личной точкой зрения.
